Я лишь надеялся, что всё это было не зря.

Но, прощаясь с ним, я услышал весьма неоднозначные слова:

— Вынужден признать, ваш колхоз и впрямь выглядит как идеологически образцовый, — он поморщился, — насколько это возможно, конечно. Вот только вы сами не кажетесь мне благонадёжным человеком и коммунистом. Сдаётся мне, вы, Филатов, совсем не так просты, как пытаетесь казаться. Может быть вся эта бурная деятельность лишь прикрытие для ваших настоящих целей и устремлений?

Видя, что я хочу ответить, он махнул рукой и резко меня прервал:

— Не стоит. Слова — это всего лишь слова. Я же буду следить за вашими делами, уж не сомневайтесь.

Я всё-таки ответил:

— Но разве вы сегодня не убедились, что ваши подозрения беспочвенны? Вы даже мой дом видели. Разве он похож на дом кулака и удельного князя? Я уже молчу про всё остальное.

— Я убедился лишь в том, что вы умный человек. А это только лишний повод относиться к вам с осторожностью. Остальное покажет время.

Я вздохнул. Вот же упрямый фанатик. Но на такое и правда трудно что-то возразить. Что бы я ему не сказал, итог один. Я просто ему не нравлюсь, и всё тут.

Однако, напоследок он добавил ещё кое-что, что вселило в меня чуть больше оптимизма:

— Да, за вашей деятельностью я буду внимательно наблюдать и вмешиваться пока не стану. Но лучше вам не оступаться.

Несмотря на то, что это прозвучало как прямая угроза, я надеялся, что он и впрямь сдержит своё слово. Мне не нужна его поддержка, но если он займёт хотя бы нейтральную позицию, действительно не будет вмешиваться и ставить палки мне в колёса —, это уже многое меняет.

С момента приезда и, слава богу, отъезда Суслова прошло чуть меньше недели. Меня затянула обычная рутина, но даже это было увлекательней бесед с главным советским идеологом.

И вот, в один из дней, когда я всё утро проработал в правлении и вышел только затем, чтобы съездить домой пообедать, меня поймали буквально в момент, когда я уже занёс ногу, чтобы сесть в козлик.

— Товарищ, председатель! Постойте, товарищ, председатель! — услышал я позади себя.

Обернувшись, я увидел запыхавшуюся женщину лет тридцати с каким-то большим свертком в руках.

Увидев, что я обернулся и её заметил, она немного сбавила шаг, но всё ещё явно спешила меня догнать.

Я тем временем получше её рассмотрел. Была она, что называется, кровь с молоком. Крепкая деревенская баба из таких, о которых и слагались стихи: «Есть женщины в русских селеньях…»

Жаль, её лицо ещё было видно плохо, тем более, что волосы выбились из под косынки и упрямо липли к вспотевшим и раскрасневшимся лбу и щекам.

Но, к моменту, когда она подошла ко мне вплотную, я всё-таки её узнал. Арина Матвеевна Петрова. Одна из наших доярок.

Я её знал, потому что, она выиграла два из трёх конкурсов на лучшую снежную фигуру у нас в колхозе, которые мы успели провести.

Её фигуры и впрямь отличались высоким вниманием к деталям, насколько это возможно при таком материале, как снег. Также, она вырезала и ледяные скульптуры, где её талант раскрылся ещё сильнее. Ну а в прошлом году попробовала вырезать фигуры из дерева, что с каждой попыткой получалось у неё всё лучше.

А это я знал потому что игрушками её работы был теперь заставлен весь двор нашего детского садика, да и не только двор. Грибочки, белочки, зайчики, лягушки и другие представители флоры и фауны украшали буквально каждый угол и радовали своим видом детей, да и взрослых тоже.

Арина Матвеевна, теперь уже делала разные фигуры и предметы обихода и на заказ. Причём, совершенно бесплатно. Только дерево ей принеси, и всё.

В общем, увлеклась женщина не на шутку.

И вот сейчас она зачем-то очень хотела меня видеть.

— Товарищ председатель, — наконец, остановилась она возле меня и перевела дух, — вот! Это вам!

Она протянула мне свою ношу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась чем-то тёплым завёрнутым в полотенце.

— Что это? — спросил я, машинально взяв его в руки.

— Пирожки, блинчики, оладьи, сметанка свежая, варенье… только несите осторожней! Там всё сложено аккуратно, но мало ли.

Я всё ещё удивлённо на неё смотрел, не понимая с чего вдруг мне повезло стать обладателем этой гуманитарной помощи. Я что, похож на голодающего?

Она поспешила объяснить:

— Это моя вам благодарность. Если бы не вы… В общем, вот. Смотрите!

Она достала из-за пазухи журнал и тоже протянула его мне.

Я аккуратно убрал продуктовый подарок в козлик и, освободив руки, наконец, смог посмотреть на то, что она так хотела мне показать.