Добрались до тылов обороняющегося мотострелкового батальона мы довольно быстро. Приметив в капонирах два танка, это были «двадцать шестые», даже удивился, что они у дивизии сохранились. Правда, это были единственные уцелевшие танки, ещё три, судя по чёрным столбам дыма, немцы всё же накрыли. В тылу мы нашли разбитую противотанковую батарею, всего одна сорокапятка уцелела. Ну почти, ей колесо повредило, и три артиллериста пытались его отремонтировать или заменить на такое же с разбитой пушки. От них мы узнали, где КП комбата. Чуть в стороне в небольшой укрытии, это был овраг. Дымилась походная кухня, там суетились несколько бойцов и ротный старшина. Оставив будку под их присмотром, прогулялись до КП. Встретили нас хорошо, да что хорошо, отлично. Особенно капитан обрадовался, что всё, корректировщиков мы накрыли и даже собрали их имущество. Ему надоело постоянно свой КП переносить. О нашем появлении тот знал, водители сообщили, как и то, на кого мы охоту открыли, так что принесённая нами информация его откровенно окрылила. Он ещё долго ругался в сторону рощи, в своём тылу никто даже не смотрел. Далеко, да от дорог не близко, там даже тыловых частей не было и артиллерии. Была противотанковая батарея, да разбита, миномётную батарею недавно присылали. Накрыли быстро, два подноса осталось. А из расчётов уцелело всего для одного.

Пообедать мы не отказались, так что накрыли нам в блиндаже стол. Ещё одного бойца комбат отправил в тыл, за будкой нашей присмотреть. Хотя там Волк был.

Комбат тоже ругался, узнав, что немцы как-то смогли её протащить, хотя линия фронта везде сплошная. Потом, когда мы пообедали, Ластин взялся за дело, вписал в мою учётную карточку стрелка троих немцев и подписал, вторую подпись комбат поставил. Оказалось, это необходимо по правилам. После этого тот составил рапорт о начале боевых действий, комбат снова подтвердил. Потом мы прогулялись к будке, и капитан с частью своих командиров её осмотрел. Часть вещей и всё оружие мы передали бойцам батальона, включая ящик гранат. Даже снайперку… Мой напарник, может, и неплохой начинающий наблюдатель, но стрелок никакой, и за эти три дня учить его я не видел смысла.

А вот в батальоне было два снайпера, профи, что заканчивали школу снайперов. Одного минами накрыло, тот пытался укрыться, только винтовку раздолбало, обычной теперь пользовался. Вот комбат, увидев карабин с оптикой, и попросил его своему снайперу. Я отказывать не стал и передал с ящиком патронов. Ранцы осмотрели, личная мелочь, это заинтересовало. Их забрал начштаба батальона, там письма были, хотел почитать, он знал немецкий. Частично разгрузив будку, отдав все, что нам не нужно, мы стали думать, что будем делать дальше. Комбат со своими уже ушёл.

Волк, охранявший наше имущество у будки, подрёмывал. Я санки снял с боку, вот он на них устроился, как на лежанке. В принципе ему и на снегу спать комфортно, но зачем, если эти деревянные санки есть. Что сделал комбат перед уходом, так это выделил нам на три дня пожилого бойца, с возвратом. Пожилой мужчина, он у нас будет за возничего, охранника и повара, пока мы на передовой будем. Это я решил и попросил, а капитан отказывать не стал. Кто я такой, знал, даже успел обсудить пару моих передач, ну тех, где я учил, как воевать. В чём-то хвалил меня, в чём-то, скажем так, упрекал, приводя для примера собственный боевой опыт, говоря, что там я не совсем прав. Ну, у каждого своё мнение, что мне с ним, воевать, что ли?

Познакомившись с бойцом, мы стали его величать батька Степан, из украинцев оказался, в общем дали задание переместить будку незаметно южнее, готовить лагерь для ночёвки, ну и ужин, а мы, закончив чистку винтовки (этим я занимался, прихватив всё необходимое), двинули к передовой. Волка не брали, он с батькой Степаном остался. Несмотря на сопротивление Ластина (ему запрещалось водить меня в окопы), мы всё же добрались, заодно пообщались с бойцами. Выяснилось, что я тут, в их дивизии, уже знали все, так что встретили тепло. Более того, удалось узнать, что один из снайперов был тут, в этой роте, его ротный привёл после знакомства.

Парню было лет двадцать пять, орден Красной Звезды виден на гимнастёрке через явно специально до конца не запахнутую телогрейку и треугольники сержанта. Опытный боец. Мы немного поговорили, и он подсказал три удобные лежки, которыми пока не пользовался. Не засвеченные. Также сообщил, что у немцев было три снайпера, но сейчас их нет, на пару с другим снайпером положили их, используя приманки. От того немцы и злились, минами накрывая. Про подаренный второму снайперу карабин он уже знал, как раз от него пришёл. В общем, тот сопроводил меня на лёжку и ушёл на вторую, решил прикрыть в случае чего. Особо на успех я не рассчитывал, немцы о снайперах батальона знают, так что шансы подловить кого-то были мизерные, запугали их, это сержант тоже отметил. У него на счету было тридцать семь немцев.

Ротный на карте показал, где у немцев огневые точки, которые засечь успели. Немцы уже окопались. Сбить наших с позиций не смогли и две прошлые ночи работали, так что у них там были полнопрофильные окопы. Поэтому было ясно, что в ближайшее время наступать на этом участке они не планируют, иначе отошли бы, снова попытались сбить дивизию с позиций. А так обозначили линию фронта и сейчас наверняка подтягивают резервы.

Дальше произошло то, чём мы с ротным договорились. В его роте едва пятьдесят бойцов набиралось, треть имели лёгкие ранения, но и они не отказались помочь. В общем, когда мы были на позиции, в своих маскхалатах, а сверху ещё и простынёй накрылись, то отдал приказ, и рота открыла стрельбу. Просто в сторону немцев, всполошив их. Тут затишье было, и наши ни с того ни с сего открыли огонь, и более того, ещё и закричали «ура», как будто в атаку устремляются, но, сколько немцы, занимающие боевые места, ни всматривались, никто в атаку не шёл. А наши бойцы, складывая руки рупором, ещё больше орали, войдя в раж. Естественно, без одобрения комбата, такую акцию ротный провести не мог, более того, через него я попросил комбата, чтобы весь батальон имитировал атаку, чтобы на общем фоне мои выстрелы не было слышно. Ничего подобного бойцы ещё не делали, снайперы так пока не работали, поэтому немцы и купились, ну а мы с моим напарником активно вели отстрел врага.

– …на два часа, немецкий офицер, смотрит в бинокль. Есть попадание, ему пулей аж шею перерубило… О, на одиннадцать часов, возле разбитого немецкого танка пулемётный расчёт, вижу две каски. Стреляют… Второй номер готов… первый номер готов… Наблюдаю корректировщика, на двенадцать часов, наушники на голове и бинокль в руках. Готов, аж голова взорвалась… Ещё один офицер, на… Поздно, его кто-то другой головы лишил.

– Это сержант работает. Чего это он в нашу зону обстрела влез? – недовольно пробурчал я, меняя обойму. – Готов.