— Нам пришлось сделать изрядный крюк, — низким голосом сказал Клаус, — Я глазам своим не поверил, когда увидел магов, вынюхивающих что-то рядом с убежищем.

— Да, уж, — подтвердил Магнус, — Плохо вышло, если бы нас взяли с этим.

Он свалил свой мешок на пол и принялся развязывать бечевку.

Внутри оказалось что-то невообразимое. Отрубленная голова какого-то чудовища. Огромные зубы торчали в застывшем оскале, шерсть больше похожая на стальные иглы, запекшаяся кровь была темно-синего цвета.

— Что это? — я в ужасе отшатнулась от мешка.

— Новые порождения тумана. Мы ходили на охоту. Теперь, мэтр, вам будет что изучить.

В другие мешки, я даже побоялась заглянуть. Их содержимое судя по довольным лицам магов было столь же омерзительным.

Я подошла к Мадсу и тихо сказала:

— У меня было видение. Нужно поговорить.

— Да и у меня есть новости.

Пока Ио с учениками занялись разбором своих трофеев, мы с Мадсом выскользнули из башни и пошли к мельнице. Мы уселись прямо на траву.

— Давай сначала ты, — предложила я, малодушно надеясь на отсрочку, — Что ты узнал?

— Бальтазар Тосса принял слишком близко к сердцу наше исчезновение и послал четырех магов. Среди них пара очень талантливых ищеек. Мы с ними пересекались в мою бытность палачом. Неприятные типы.

— Они смогут нас тут выследить?

— Нет. Но мы не можем задержаться надолго. А насколько я их знаю, они будут кружить поблизости, если что-то их не отвлечет.

— Думаешь, Ио попросит нас уйти?

— Наоборот. — хохотнул Мадс, — Он попросит присоединиться. Жить отшельниками в этой зачарованной дыре, так себе перспектива. С утра до ночи слушать потоки его «мудрости». Ты пока еще не столкнулось. Но поверь, через пару дней, он себя проявит.

— И что же нам делать?

— Придется сразиться. Едва ли Рон согласиться помочь, но если удасться привлечь его на свою сторону, будет хорошо.

— А начавшееся вторжение троллей — это хорошая причина, чтобы они убрались обратно в столицу? — спросила я.

— Весьма…

— Скоро. Я сама слышала, как их король говорил об этом.

Я набрала побольше воздуха и начала рассказ. Не утаила ничего. Мне было больно говорить про Бьянку. Мадс слушал внимательно, не перебивал, только напряглась линия челюсти.

— Можешь сейчас посмотреть, что с Бьянкой? — деловито осведомился он.

Но несмотря на тон, в его вопросе была бесконечная забота.

Я прикрыла глаза, настраиваясь на видение.

Бьятка металась в кровати. Ее волосы липли к вспотевшему лбу. Она выкрикивала что-то бессвязное, порывалась встать, но без сил падала на подушки. Рядом сидела Ория. Временами королева ведьм подносила к губам Бьянки смоченный в зелье платок. Она заботливо подтыкала одеяло, которое Бьянка норовила сбросить.

— Не борись. Не надо. Это бесполезно…

Я взглянула на Мадса. Он не выдержал, вскочил на ноги и немного прошелся взад и вперед.

— Она борется, Мадс, — сказала я.

— Бьянка очень сильная. Чтобы эта тварь с ней не сделала… — его голос предательски дрогнул.

— Но я еще кое-что увидела. Это поможет нам ее разыскать.

Запинаясь и краснея, я пересказала увиденное в Башнях Пепла о ведьме-вороне и обыске в кабинете Захарии.

Мадс молчал, глаза его сделались дикими, он дышал глубоко, как будто только что долго бежал.

— Ну? — не выдержала я, — Это же зацепка! Ворона точно знает, как вернуться в Белый замок.

— Да, — коротко сказал он, — Мне нужно подумать, Мальта. Одному.

Время близилось к полуночи, но в комнате, которую мы делили с чернокнижником, я находилась в гордом одиночестве.

Мысли крутились вокруг Бьянки. Странное дело, я ей завидовала, горячо и остро. Нет, конечно, не тому, что королева ведьм наложила заклятие, а тому, что у нее есть Мадс.

Он думает о ней и сделает все, чтобы ее спасти.

А если бы я попала к ведьмам — никому бы не было дела.

Точнее не так! Бальтазар Тосса объявил на меня охоту, но это другое. Ему нужен мой дар, мое умение подсматривать и подслушивать, но сама я безразлична.

Когда на меня смотрят маги, они не видят Мальту. Для них я всего лишь инструмент для вещания. Инструмент, который используют, а если он перестает работать, выбрасывают.

К горлу подступила горечь. Я грозила сорваться в пучину жалости к себе. Но все эмоции исчезли под натиском подступающего видения.