– Больной, что ли? – словами придворного эскулапа подозрительно интересуется у меня.

– Нет. Здоров как… – Но как именно здоров, в голову ничего дельного не приходит. – В общем, здоров.

Колдунья оценивающе смотрит на обувку:

– Поросятина?

– Почему сразу – поросятина? Мы – кабанятина! – дружно тараторят разговорчивые сапоги.

– Хрен редьки не слаще… Во всяком случае, для Йожина.

Морге щёлкает перед моим носом пальцами, и морок бездвижности покидает чресла. Я облегчённо вздыхаю. Кажется, на этот раз пронесло. Вновь обретя силу в руках и в ногах, а с ней и привычное нахальство, спрашиваю у колдуньи:

– Так, как на счёт гребня? Свою часть договора я исполнил – вернул тебе сварение желудка. Исполни свою.

– Ну, ты нахал, – удивляется колдунья.

– Наш хозяи-ин такой… – совсем ни к месту поддакивают сапоги.

– Какой есть. – Я пожимаю плечами. – Сказочный мир – сказочные обитатели…

Путь в страну, где водятся единороги, лежит через раскинувшийся на горизонте горный кряж. Правда, как клятвенно заверила Морге, ничего про хоть одного убиенного обладателя единого рога она слыхом не слыхивала и знать не знает. И потому, откуда мог взяться гребень из оного рога, она ума не приложит. Что нисколько и ни удивительно – откуда у колдуньи ум, который можно куда-либо прикладывать…

Всю дорогу до трактира, где остался мой верный конь по кличке Сивый, сапоги без умолку болтают – про вонючие носки, про сухую прекрасную погоду, про каменистую дорогу, снова про вонючие носки, про Йожина с болота, что наделил их говорливостью с сознанием в придачу, и снова про носки… В общем, оставалось только радоваться, что в пасть к Йожину не загремел до кучи и мой Сивый. Представляю себе развесёлую компашку – говорящие сапоги на пару с говорящим конём…

– Заткнитесь вы уже! – неожиданно раздаётся незнамо откуда.

От неожиданности я останавливаюсь… Это ещё что за…

– Ну, началось, – начинают возмущаться сапоги, – Проснулся!

– Кто проснулся? – чувствуя, как начинают шевелиться волосы на макушке, спрашиваю я.

– Кто-кто… Аспид!

И я перевожу взгляд на свой ремень из кожи чёрного аспида.

– Да-да. Это я, – соглашается с моим недоуменным взглядом тот. – А нече было лезть в пасть к Йожину. Там обретают с-сознание и дар речи любые вещи, выделанные из убиенных животных.

Вот же… Теперь к компании болтливых сапог присоединяется говорящий поясной ремень. Бедная моя голова продолжает движение, наверное по бесконечному, кругу…

– Так, давайте договариваться. – Решаю установить границы дозволенного и области табуированного. – Можете чесать языками, или чем вы там болтаете, но только вне присутствия посторонних. Мне ещё обвинения в чёрной магии не хватало!

– А чего сразу в магии?! – дружно восклицают сапоги. – Мы из-за такой мелочи молчать не будем!

– А чем не угодил чёрный цвет? – присоединяется к возмущениям ремень из чёрного аспида, – Можно подумать, все беды человеческие исходят из наличия в подлунном мире чёрного…

– Цыц, малявки, – прерываю препирательства я и пытаюсь воззвать к разуму, какой он у говорливых вещей ни есть, – За подозрением в чёрной магии вполне может последовать испытание водой, а затем сожжение на костре. И обычно казнимые горят вместе со всей своей обувкой и одёжкой.

– Какая дикость! – удивляется Аспид, – Никогда людям не доверял – ограниченные, примитивные в с-сознании с-своего надуманного величия с-создания.

Сапоги задумчиво помалкивают, видимо, оценивая риски своей сказочной говорливости.

– Так, что? Договорились? Болтаете только, когда рядом нет никого и это безопасно…

– Замётано, – неожиданно идут на уступки обычно несговорчивые сапоги.

– Это в общих интересах, – также соглашается и когда-то чёрный аспид, а ныне мой поясной ремень.

– Вот и прекрасно!

Проблем в трактире с болтливостью носимых вещей не возникает. Я рассчитываюсь с жадным до чужой наличности хозяином и забираю своего рысака. Продукты здесь сравнительно дешёвые, и купленного теперь должно хватить на несколько дней пути до страны единорогов.

Путешествие в седле, что, впрочем, ни удивительно, нравится сапогам больше пешей прогулки по каменистой дороге, и те, пребывая в хорошем настроении, весь путь до гор дуэтом распевают похабные песенки. И как это ни странно, ни без юмора.

Бесконечные просторы полей и лугов сменяет чаща глухого леса. И стоит только в неё углубиться, как впереди на тропе замечаю небольшую заварушку – четверо подозрительного вида бродяг лениво мутузят мелкого пятого. Тот молча принимает удары и даже не пытается позвать на помощь. Наверное, не надеясь на её приход в столь глухом, безлюдном месте. И хотя имеется значительный перевес по числу разбойников, я направляю Сивого прямо в эту кучу-малу. Конечно, не без плана на отступление в случае чего неприятного.