– О да!

– Теперь, наверное, он, ругаясь, лезет на верхнюю полку. Ругает опять нас.

– Она его успокаивает. Говорит: «Ну потерпи один день, милый, завтра мы будем на месте!»…

– Одиннадцатый, – сказал переодетый девушкой.

– Если ты промахнешься, я тебя выброшу следом за пулями! Понял?!

– Не надо горячиться. Я ведь тоже как-то заинтересован попасть. Спокойно! – Он весь подобрался, как рысь перед прыжком. Из-под парика на лоб стекал пот. – Вот сейчас!

В коридоре уже откровенно издевались:

– «Ах, дорогой, я, вероятно, не усну сегодня!»

– «Ну-ну, дорогая, постарайся отдохнуть! У тебя слабое здоровье». Может, уже можно постучать? – И человек с неприятным лицом осторожно постучал.

– Еще нельзя. – В голосе «молодожена» слышалась досада. – Еще минуточку!

– Ого! Мы нервничаем! Наверное, мы поссорились, – посочувствовал благообразный. – Ничего, обойдется! Лезьте скорее наверх, молодой человек, – говорил он, кривляясь, но так, чтобы в купе не слышали. – Вот так! И постарайтесь уснуть. И вы, девушка. Поскорее! И потом, пояс носить вредно. Ложитесь! Вот и молодец.

В купе «девушка» нажала на спуск. Вспышка, и никакого звука, только сквозь окно заметно было, что как будто упала какая-то фигура – вероятно, стрелочника, потому что поезд промчался мимо небольшого разъезда.

– Ты уверен, что попал? – сдавленным шепотом спросил «молодожен».

– Да! Всю обойму! По-моему, он даже не успел вскрикнуть. Повалился, как мешок с дерьмом. Можешь считать деньги!

– Хорошо! Теперь в постель. Они должны уснуть за двадцать минут, понял? Не раздевайся.

– Да, но они могут заметить!

– Они ничего не заметят. Они пьяны. А потом, им нет никакого дела. Ложись! – «Молодожен» полез наверх. – Покойной ночи, дорогая!

В коридоре язвили:

– Он говорит ей сейчас, наверное: «Покойной ночи, дорогая!» – потешался благообразный.

В купе «девушка» ответила:

– Покойной ночи, дорогой!..

В коридоре человек с неприятным лицом передразнил женским голосом:

– «Покойной ночи, дорогой!»

– Я думаю, теперь уже можно. – И он снова осторожно постучал.

Ответа не было.

– Как быстро уснули, канальи! – восхитился благообразный и открыл дверь.

В купе было темно, а за окном мирно мелькали огни и деревья.

– А проводник так и не пришел! Напился, мерзавец, и спит, – проворчал человек с неприятным лицом, укладываясь наверху. – Ну, ладно, я сплю!

– Я тоже, – ответили снизу, уже засыпая.

Все стихло, а минут через двадцать поезд начал замедлять ход, будто кто-то рванул стоп-кран.

Едва он остановился, как «молодожены» словно по команде поднялись. Их спутники давно спали, а верхний вдобавок храпел в голос.

– Быстрее! – сказал «молодожен» шепотом. – Он стоит полторы минуты.

– Снегу навалило по колено. Можем не успеть. – Переодетый девушкой был уже на ногах.

Они взяли два небольших саквояжа и осторожно вышли. Храп сверху тотчас прекратился, и человек с неприятным лицом бодро спрыгнул вниз. Благообразный уже сидел в одном нижнем белье, потом лихорадочно оделся. Было заметно, что оба они ни минуты не спали и вовсе не были пьяны.

– Ты думаешь, они ничего не заподозрили? – спросил неприятный.

– Я уверен! Как то, что мы все еще стоим. К тому же они слышали весь наш разговор у двери. Я думаю, мы неплохо сыграли. Такое хамство убедит хоть кого.

Они пристально смотрели на две удаляющиеся фигуры.

– Только бы на разъезде все сделали как надо! – Благообразный даже передернулся.

– Ну знаешь, там ведь не олухи сидят! Мы бы предупредили их в случае чего. А раз сигнала не было – все должно было идти по плану. Так что, старина, теперь мы можем выпить по-настоящему, – предложил человек с неприятным лицом.

Спутник его полез за флягой.

– Только не перепутай. А то напоишь нас этим гнусным зельем. Кстати, как там наш проводник?

– Он спит и видит цветные сны. Проспит до завтра. Ну! За удачу.

– И за домик с яблонями.

– И за лучшую в мире женщину.

– И все равно – за удачу!

– Только торопись – мы должны идти.

– Ничего. Пусть отойдут подальше.

Они выпили.

И вдруг благообразный вскрикнул:

– Они возвращаются!

Двое снаружи спешили обратно к поезду. Они почти бежали, потому что поезд медленно тронулся.