Напиши, гуляешь ли ты с сыном и как он, была ли у врачей и сколько весит и про все. Ладно? Погода здесь – все время солнце, но холодно. Пойти некуда и некогда. Через недели полторы поедем в горы. Там совсем темные казахи. Они едят бишмармак и пьют зеленый чай. Нам будет чрезвычайно весело. Ну вот! На сегодня все. Завтра придумаю что-нибудь повеселее.

Пиши скорее. Давай наладим двустороннюю связь. Привет всем (только обязательно передавай). Целую, очень люблю и скучаю.

Володя.

Люсик! Хороший мой! Обещал я тебе придумать что-нибудь повеселее. А веселого ничего и не было. Был, правда, один очень красивый случай. Пушкарь обругал зав. этажом, сказал ей, что она старая… и еще что-то, она вызвала милиционера, он и ему – какую-то любезность. А ты представь себе, что такое милиционер, да еще казах. Он издал боевой клич, что-то вроде «Амангильды!!!». Прибежали еще 183 милиционера с луками и стрелами на низкорослых лошадях, накинули аркан на шею и волоком потащили в шатер к майору. Майор был Чингисхан, он назначил 15 суток в темнице. Утром все мы узнали про это дело, стали думать и гадать, наш директор упросил отменить приговор и уплатил выкуп в размере 30 руб. Вот!

Люсик! Когда нет съемки – абсолютно нечего делать. Госконюшня больших форм – театр оперы и балета на казахском языке (балет – тоже). Хотели заполонить телевизор – там по-русски только в четверг и то – казахские фильмы, дублированные на русский язык.

Вчера были соревнования по бегу на коньках. Ходил! Замерз!

Лапа! Звонил я матери. Она что-то невнятное насчет квартиры: напиши подробнее. Письма от тебя все нет. Это не подогревает. Жду громадного письма со множеством ласковых слов и юмора. Это, конечно, если ты себя хорошо чувствуешь. Если нет – пиши все равно, и все равно ласковых слов! Хорошо, малыш?!

Сегодня собрались поехать на барахолку. Это такой рынок, где легализирована спекуляция. Там, говорят, все есть: верблюды, слоны, леопарды, и «роллс-ройсы» выпуска 1963 г. Хотел разузнать насчет шерсти. Но пока не дали денег. Один парень поехал на разведку. Доложит. А в следующее воскресенье я сам поеду.

Здесь поют мои песни. Встретил Айманова. Это он привез. Правда, все имена изменены на казахские. А так ничего. И еще: тут один сценарист обещал познакомить с каким-то Трахтенбергом. Он снимает что-то ужасное из жизни современного Казахстана. Посмеемся! Вот и все.

Хорошая моя и любимая лапа, поцелуй сынишку и пусть он не болеет, и пусть ты не болеешь, и пусть никто не болеет.

Тебя много целую. Всем приветы. Скучаю!

Володя.

P. S. Сейчас горничная поинтересовалась: зачем я пою в ванной. Грозила.

Солнышко! Наконец-то вчера получил от тебя длинное, хорошее письмо, перечитывал несколько раз, потом еще несколько раз. Я, лапа, очень тебя люблю. Что-то уж больно быстро растет малыш. В кого бы это? Но вообще это замечательно. Только бы вот еще и поправлялся он так же. Хорошо, что ты выходишь, да еще в магазин. А то все умрут с голоду. Но ничего.

Мы что-то подозрительно быстро снимаем, и если дальше так пойдет – будем в Москве числа 10 февраля. Хорошо бы! А?

3-й день подряд снимаем в горах, на высоте около двух тысяч метров. Уши закладывает, как в самолете. Дышать тяжеловато. Но красиво там. Лучше, чем в Швейцарии, потому что там одни швейцарцы, а здесь казахи, а они наши советские люди. Ездят на лошадях, я увидел – и сердце заныло. Попросил покататься. Сказал, что лошадь не ишак, и еще что-то по-казахски. Так и не покатался. Ипподром и меня будут фотографировать, видимо, в Москве. А может, и здесь. Пока ничего не ясно.

Медео – это такое место с нерусским названием, и абсолютно по-русски лапотно и глупо оформлено. Залита водой площадка в горах. И все. Никаких трибун, гостиниц, ресторанов и даже туалетов. Где живут спортсмены – неизвестно. Кругом бродят яки, куры, коровы, казахи и киношники. Их здесь, как собак.

Чембулак – это тоже место и тоже с нерусским названием. Там проходят соревнования по слалому, и там тоже ничего нет. Правда, там есть столовая, но она приносит государству убытки. Сегодня я лазил по горам, устал, надышался горным воздухом, напился воды из горной речки. Она очень вкусная, но радиоактивная. Барсов и джейранов не видел, никого не видел. Видел в ущелье маленькие, как мухи, машины, видел кругом горы в снегу и ужасно много елок. Солнце настолько теплое, что некоторые загорают, а снег не тает – очень разряженный воздух. А в тени холодно. Ну вот! Пожалуй, все из последних 2-х дней.

Да! На местной барахолке шерсть верблюжья есть, но только не пряденная, а так прямо состриженная. Я в воскресенье все-таки съезжу, погляжу, если съемки не будет.

Малышик! Пиши мне! Я очень радуюсь, когда получаю от тебя письма. А когда у тебя и у Аркашки все хорошо, и у всех более или менее хорошо дома, – еще больше. Целую, лапик мой хороший. Люблю и скучаю. Всем большой привет. Маме моей скажи, чтобы квартиру все равно получила. И Мишка пусть извернется. Еще раз целую.

Володя.