Поучаствовав в бою с двумя вампирами, одному из которых я размозжил голову, когда он неудачно отпрыгнул ко мне спиной, а второго мне пришлось сдерживать, отвлекая на себя, пока его не обошли сзади, и переломав ноги несколькими ударами молотов. Верткая и сильная тварь почти меня достала, несколько раз почти вонзая когти в едва заметные стыки пластин моего доспеха, за те несколько десятков секунд, я прекрасно понял, как мне повезло с моим первым лордом-вампиром, который просто не ожидал от меня превращение в огромного вербера. Судя по сегодняшнему опыту, промедли я хотя бы мгновение, и тот бой в Торнтауне стал бы для меня последним.

Зачистка главного зала замка продлилась от силы десять минут, за которые Стража Рассвета потеряла треть своих членов и почти всех троллей, и это, не говоря уже о простых легионеров, которых вампиры рвали десятками. Однако, все твари были мертвы, а значит, пришла пора закончить очистку замка от кровососущей нечисти.

Идя по древнему замку со своим отрядом, мы обнаруживали всё больше и больше следов зверств и свидетельств извращённой натуры местных обитателей. Покрытые толстым слоем запёкшейся крови пыточные инструменты, горы полу съеденных тел и целые залежи костей в вольерах для животных. Украшения из человеческой кожи и костей, картины, на которых изображались кровавые пиры этих тварей, не было числа тем ужасам, которые были нами обнаружены в коридорах замка.

Пока мой отряд проверял левое крыло замка, из центральной его части начали раздаваться всё более и более громкие крики, это была смесь ужаса и отваги, но главное, смерти. Плюнув на всё, и оставив командование на одного из доверенных дружинников, я с лучшей частью своей дружины и Изабеллой за спиной ринулся в сторону происходящей бойни.

Достигнув места побоища, развернувшегося в просторной зале, с огромным алтарём Молаг Балу в его конце, где с всё пребывающими и пребывающими подкреплениями сражался один единственный вампир. Огромная тварь, с острыми когтями и рудиментарными крыльями как овец на бойне убивала людей десятками, так что под его ногами успела образоваться целая гора из трупов. Лежали там и расчленённые тролли, и бойцы Стражи Рассвета, и простые легионеры, все они, с застывшими на лицах масках отчаяния, лежали неподвижно, молча взирая, как их товарищи продолжают биться с древним монстром.

Харкон, а это был именно он, судя по его крикам, хоть и выглядел победителем в сложившейся ситуации, но если присмотреться получше, то становилось понятно, что для него этот бой почти закончен. Половина его морды была обугленной, так, что один из его глаз был полностью скрыт под чёрной коркой, руки и ноги были иссечены удачными ударами нападавших на него воинов, до такой степени, что эти раны уже почти перестали затягиваться, и это уже не говоря о том, что из его торса торчало несколько мечей, а правое недокрыло было переломано у основания. Окружённый и раненый, к его чести, он продолжал сражаться несмотря ни на что, постепенно окружаемый со всех сторон, смыкающимся кольцом врагов.

Переглянувшись с Изабеллой, и поняв супругу без слов, я начал пробираться к месту последнего боя с главой клана Волкихар. Встав на позицию, отрезающую Харкона от алтаря Молаг Балу, я ждал только одного, первого удара Изабеллы. И он не заставил себя ждать.

Мощные разряды молний, обычно испепеляющие всё на своём пути, плотным потоком ударил по могучей фигуре древнего вампира. Молнии, гуляющие по неестественно твёрдой коже, находили минимальные трещинки и порезы, и проникая в них, сжигали до углей мёртвую плоть. Воткнутые в него мечи простых легионеров послужили отличными проводниками тока, дав разрушительным молниям доступ к внутренностям монстра. Всего поток молний изливался на Харкона не более тридцати секунд, за которые от некогда грозного и опасного противника осталось что-то невразумительное. Конечности его обуглились до костей, оставшийся глаз лопнул, явив миру, пустую глазницу, а те места, где раньше торчали воткнутые в его тело мечи, были залиты расплавленным металлом.

И всё же эта тварь была жива, медленно и с большим трудом, но Харкон смог подняться на ноги. Прохрипев что-то своим обожжённым ртом, он вытянул вперёд обе руки и начал высасывать жизнь из стоящих перед ним солдатами, которые тут же упали с дикими криками усыхая на глазах, а уничтоженная плоть вампира начала понемногу восстанавливаться. Поняв, что медлить тут никак нельзя, я ринулся сквозь плотно сбившуюся толпу солдат, чтобы закончить этот бой.

Расталкивая и роняя на пол усеянный трупами, тех несчастных, что оказались у меня на пути, за несколько мне секунд удалось оказаться на расстоянии удара от вампира. Привычно напитав шестопёр магией, и сделав его при этом в несколько раз тяжелее, я опустил его на основание шеи Харкона. Мощный удар смог сбить с него концентрацию, и заставил опуститься на одно колено, в то время как его шея изогнулась под неестественным углом. За первым ударом последовал ещё один, и ещё. Молотя как заведённый по верхней части торса и голове древнего вампира, я постепенно, не спеша, превращал его кости в мелкую пыль. Но он продолжал жить, с полностью уничтоженными позвоночником, с несколькими вмятинами в черепе, с болтающимися на лоскутах обугленной кожи руками, он продолжал жить.

Когда лорд-вампир не смог устоять, и всё же рухнул на пол, а я, поддавшись нахлынувшей ярости, отбросил в сторону шестопёр и ухватил его за голову двумя руками. Уперев ноги в то что осталось от его плеч, я потянул остатки его головы вверх. Первые несколько мгновений, казалось, что моя задумка полностью провалилась, однако медленно, но с каждой секундой всё быстрее, чувствовалось, как его кожа и мышцы рвутся, пасуя перед моей силой. Секунда, ещё одна, и вот, наконец, голова древнего вампира зажата у меня в руках, полностью отделённая от тела.

Взглянув на то что осталось от его морды, я с ужасом понял, что тварь всё ещё жива. Поддавшись порыву и подняв голову поверженного противника высоко над собой, всё моё естество потянулось к той части силы в моей душе, которую даровала мне Мара. Прошептав короткую молитву, в зажатую в руке голову хлынул настоящий поток энергии, отчего она засияла синим цветом, параллельно покрываясь тонкой корочкой льда.

Не знаю, сколько длилось это перекачивание энергии, сначала из меня, а потом обратно, но как только всё было кончено у меня в руках осталось только обугленная голова Харкона, заключённая в лёд с навеки раскрытой в беззвучном крике пастью.