Бегство от морского чудовища и борьба с течением страшно вымотали Исмаилова. Ноги и руки почти перестали ему повиноваться, и беспомощно повисли. Сильно горели обожжённые солнцем лицо, шея, плечи. Вновь стала болеть и кровоточить рана на ноге. Молодой человек пронзительно закричал от гнева и ощущения собственного бессилия. Безжалостный океан не хотел выпускать его!

В конце концов, он неподвижно повис в воде, отдавшись на волю безжалостного течения. Его лихорадило и все больше клонило ко сну. Пришло какое-то отупение, а ещё стало очень холодно. Временами связь с реальностью обрывалась. Наступало приятное блаженство: боль уходила, небольшие волны поднимали и опускали безвольное тело, словно укачивая. Во сне лейтенант разговаривал с родителями и с погибшим на авианосце Генри Чаппелом, и даже со старым мертвецом с плота. Убитый приятель хитро улыбался ему из-под воды, высовываясь по грудь из своего похоронного мешка. И хотя из его открывающегося рта вырывались пузыри, речь его была отчётливой и знакомой:

— Не отчаивайся, старина! — задорно убеждал Чаппел. — Даже если утонешь, поверь, это не конец света.

Родители — те и вовсе приходили по воде, словно святые. Отец нежно держал мать за руку. Правда, они ничего ему не говорили, а лишь смотрели с тоской и любовью и лишь изредка кивали в ответ.

Трудно сказать, сколько времени это продолжалось. Только очнувшись, Игорь почувствовал себя отдохнувшим. Боль в мышцах прошла, прекратился озноб. Снова можно было плыть. Но главное впереди снова появилась земля! И гораздо ближе. Стал слышен глухой рокот. Видимо, течение, предательски отнёсшее его от берега, через несколько часов приблизило к острову, но уже с противоположной стороны.

Игорь быстро поплыл, не отрывая зачарованного взгляда от пальм на берегу, листья которых раскачивал ветер. Примерно на полпути стали видны широкие белые полосы. Это могли быть буруны на рифах. Требовалось найти возможность миновать их. Случайно повернув голову, Игорь увидел поднимающееся из воды громадное чудовище.

Полицейский детектив Малколм Гуллер ожидал возвращения Исмаилова с прогулки. Игорь сам сообщил полиции новый адрес, по которому временно снимал жильё, пока в его доме ещё работала полиция.

Как и в первую их встречу Гуллер был в штатском. На нём была рубашка с коротким рукавом и легкие брюки. Он приехал на «форде» без полицейской маркировки. Облокотившись на капот, пожилой детектив аппетитно жевал пончики, аккуратно вытягивая их двумя пальцами из бумажного пакета. Первым делом сыщик предложил со своей располагающей улыбкой:

— Возьми парочку, Грегори! Ведь мы с тобой помниться на «ты»?

Игорь слегка улыбнулся и Гуллер по-приятельски пояснил:

— Я всегда покупаю их в одном и том же ресторанчике. Пончики там всегда свежие, и на пудре они не экономят, что немаловажно. М-м-м, пальчики оближешь!

— Благодарю, офицер.

Игорь взял пару пончиков и кивнул на пса.

— Из нас двоих он гораздо больший сладкоежка. Если позволите, один я отдам ему.

— Ну, конечно! — благодушно воскликнул детектив и сам положил перед лабрадором два аппетитно пахнущих пышных кругляша в белой сахарной обсыпке.

Однако Сократ даже не притронулся к угощению. Лишь обнюхал и отошёл в сторону, недоверчиво поглядывая на незнакомца. Гуллер не обиделся.

— Умный пёс, не принимает взятку из чужих рук. Такому в полиции служить.

Видя как неловко Исмаилову из-за странного поведения собаки, детектив поинтересовался с участием:

— Как устроился на новом месте?

— Спасибо, нормально.

Гуллер стал рассказывать, что тоже с семьёй снимал жильё тут неподалёку лет пятнадцать назад.

— Хороший тихий район, много небольших магазинчиков, парикмахерских и всё такое. Удобное место для жизни. Потом мы переехали — сыну нужна была особенная школа, только там уже было не то. Но, поверишь ли, Грегори, часто вспоминаю нашу жизнь здесь, как счастливое время…

А может всё дело в том, что мы просто тогда были моложе, как думаешь?

Исмаилов не успел ответить, а полицейский уже заговорил о другом:

— Я узнавал, Грегори, ты ведь воевал в авиации?

— Да.

Сыщик взглянул на него с уважением.

— Знаешь, я много чего повидал за свою карьеру в убойном отделе, но всегда преклонялся перед парнями, которые понюхали настоящего пороху. Я даже знавал одного мужика, которому довелось бывать в настоящей рукопашной…в окопах. Часто пытаюсь представить, каково это.

— Исмаилов пожал плечами, ведь он этого не знает.

— А это? — полицейский провёл пальцем по собственной щеке в том же месте, где у Исмаилова был шрам. Игорь понял, куда клонит собеседник.

— Вас интересует, не приходилось ли мне убивать людей руками? И знаю ли я по собственному опыту, как нужно пырнуть человека ножом, чтобы прикончить наверняка? Повторяю, я никого не убивал.

Гуллер мягко заметил:

— В моей практике бывали убийства, которые квалифицировались судом, как совершённые в особых обстоятельствах. Несколько дел даже закончились вынесением оправдательных вердиктов.