— И тем не менее я не слишком верю в гигантскую белую акулу. Все эти случаи могут иметь самые обыкновенные объяснения. Например, руля я мог лишиться, столкнувшись с притопленным бревном. Просто мой старый приятель слишком хочет, чтобы такая зубастая махина существовала в действительности, — сказал газетчикам Джефф. — Да мне бы и самому этого хотелось. Но самая большая акула, с которой мне приходилось иметь дело, едва достигала восьми метров.

Власти быстро откликнулись на эти разоблачения. Выступивший перед прессой представитель губернатора заявил:

— К сожалению, американская печать изобилует ложными новостями. Причём особое место в распространяемой информации, наряду с ложными или искаженными новостями, отводится систематическому «алармизму» — нагнетанию тревоги. Кое-кто на этом отлично зарабатывает. И некоторые авторитетные учёные, к которым народ и правительство нашего штата питали искреннее уважение и доверие, воспользовались им в целях, которые трудно назвать порядочными…

Разразился скандал. У Хиггинса отобрали научное судно. Калифорнийский институт океанологии лишил его профессорского звания, лаборатория, которой он руководил, была ликвидирована, а самого её шефа уволили с работы. В прессе была развёрнута самая настоящая травля учёного. «История Хиггинса — писали газеты, — наглядный пример того, на что способен беспринципный учёный ради славы и денег».

Загнанный в угол, профессор пытался отбиваться: «Вы ссылаетесь на авторитет военных, — отвечал он в интервью одному изданию, — но вспомним совсем недавний случай: 24 июня этого 1947 года пилот Кэннет Арнольд и ещё несколько свидетелей наблюдали несколько необычных летающих объектов над Калифорнийскими горами. Но военные вместо того чтобы способствовать объективному расследованию странного инцидента в интересах всего общества, тут же объявили, что это обман, а свидетели не заслуживают доверия. Этих людей замарали в грязи, объявили алкоголиками и сумасшедшими. У Кэннета Арнольда отобрали пилотскую лицензию. И так происходит каждый раз, когда властям и военным есть что скрывать».

Рано утром в дверь позвонили. На пороге стояли капитан полиции Малколм Гуллер и сержант Родригес.

— Хелло, Грегори! — невесело поприветствовал Исмаилова пожилой полицейский, — боюсь, у нас для тебя неважные новости. Нам пришлось обыскать твой кабинет в университете.

— Разве у вас есть на это право?

Полицейский капитан лишь развёл руками.

— Извини, Грегори, нам пришлось действовать без ордера. Ситуация требует незамедлительных действий. Мы получили очень важную оперативную информацию. Так что ты вправе жаловаться.

— Ваши слова звучат по меньшей мере странно, детектив. Сказать, что я неприятно удивлён, означает ничего не сказать. Тем не менее, я не намерен жаловаться. Повторяю, мне нечего скрывать от полиции.

— Тогда ответь на важный вопрос: в твоём кабинете есть что-либо, о чём бы ты хотел нам сообщить? Но не спеши. Прежде хорошенько подумай. Я же могу тебе обещать, что всё, что ты скажешь, мы зачтём это тебе как добровольное содействие полиции в раскрытии преступления.

Исмаилов ответил раздражённо:

— Ничего такого, ради чего полиции стоило навещать меня в семь утра.

— Так уж и ничего! — подал язвительную реплику сержант Родригес. Смуглолицый коп не спускал с Исмаилова суженных глаз.

Капитан неодобрительно взглянул на подчинённого, после чего вытащил из кармана пузырёк и вкрадчиво поинтересовался:

— Ты можешь сказать что здесь?

— Откуда мне знать?

Гуллер пояснил:

— Мы изъяли это из твоего рабочего кабинета в университете.

— Ну и что — пожал плечами Исмаилов.

— Как так? — удивился Гуллер. — Это ведь твой кабинет.

— Но я не помню этот пузырёк. У вахтёра на первом этаже имеется дубликат ключей от кабинета, пару раз в неделю он выдаёт их уборщице.

— Я тебя понял, Грегори. Но ты ведь принимаешь лекарство?

— Да, мой психоаналитик прописал мне успокоительное.

— Как часто ты его принимаешь?

— Положено трижды в сутки, но я человек рассеянный и уже несколько раз пропустил приём.

— По какой причине?

— Я потерял лекарство.

— Ах, вы потеряли! — гоняя спичку между зубов, язвительно ухмыльнулся Родригес. Но капитан строго взглянул на подчиненного, и снова обратился к Исмаилову:

— Если я тебя правильно понял, ты не можешь предъявить нам прописанный тебе пузырёк?

— Нет, но я постараюсь найти его.

— Буду рад, сели это произойдёт — заверил Гуллер, натянуто улыбнувшись. — Но пока тебе придется проехать с нами.

В управлении полиции Гуллер объявил, что на найденном пузырьке обнаружены отпечатки пальцев Исмаилова. При этом враждебности в его голосе не было, скорее сочувствие и досада оттого, что всё выходило так скверно для человека, которому он искренне пытался симпатизировать. Правда на этот раз полицейский капитан не предложил Игорю кофе из своего термоса.