Проснулась я уже в больничной палате, где отчётливо ощущался запах лекарств. Здесь я провела несколько дней. Со мной постоянно был Яр, по крайней мере, он утверждал, что его так зовут. Я не могла узнать его. Мои чувства не признавали его. Речь не возвращалась. Врачи не знали, что со мной, выписали, посоветовав больше отдыхать. Было слишком много раненных, чтобы заниматься человеком без видимых повреждений.

Война закончилась. Ловушка в Старом городе сработала. Пока диверсанты искали там Макса, Яр захватил Совет.

Идти мне было совершенно некуда. Захар был с Максом, так сказал Яр, он не отпускал мальчика ни на шаг, занимаясь своими делами. Макс встал во главе нового Совета. Ему естественно было некогда, но он обещал приехать и привезти Захара как можно скорее. Яр отошёл в сторону, отказавшись от места в Совете. Он не хотел власти.

Стоя на крыльце больницы и подставив лицо ветру, я не представляла, куда направиться. Маску с глаз и лица я сняла, надоело. Песок постепенно начинал раздражать. Ну и ладно. Пойду искать Мела, всё лучше, чем стоять просто так. Прислушиваясь и опираясь одной рукой на перила, я начала спускаться с лестницы. Занятно. Визуализация не работает, зато слух обострился.

— Далеко ты собралась? — Яр обнял меня за талию. Я невольно отшатнулась, поздно сообразив, кто это.

— Думаешь, я не знаю, когда тебя выпишут? Надеялась сбежать? — нотки иронии прозвучали в его голосе.

Я покачала головой в знак отрицания.

— Пойдём, я решил, что тебе нужен дом. Настоящий. А не комната в секции. Как ты относишься к выпечке? Надеюсь ты её любишь, потому что в соседях у тебя теперь мини булочная. Запахи от неё умопомрачительные, — он тараторил всю дорогу, не отпуская меня и не давая споткнуться.

Через час неспешной прогулки мы пришли. Дом был большой. Огромная кухня и несколько комнат.

— Я подумал, что у тебя должен быть большой дом. Уютный. Захару нужно место, где бегать. Кстати, классный мальчуган. Лёня от него ни на шаг не отходит, учится от него метать сурикены и ножи. Видела бы ты его лицо, когда Захар собрал автомат. А уж когда ни разу не промазал, вот была потеха. Потом сопоставив цвет волос, он решил, что этот талант у него от папочки. Но Захар разрушил эту гипотезу, рассказав, что занимался такими милыми занятиями с мамочкой. У Леонида к тебе много вопросов. Кажется, он хочет научится стрелять также как ты.

Я покачала головой и развела руками. Какой из меня стрелок? Яр понял мой жест.

— Ты восстановишься. Я уверен. И вспомнишь меня, — серьёзно сказал он.

Как ему объяснить, что я помню Яра, но не узнаю его?

Медленно потекли необычно спокойные дни. Макс привёз Захара. Мы договорились, что по выходным он будет забирать его к себе, Макс вернулся в Старый город, его квартирка уцелела. Всю неделю он жил в городе, а на выходные с Захаркой уезжал туда. Было удивительно слушать их и не узнавать голоса близких людей. Странно было только кивать в знак согласия, или качать головой при отрицании. Моими глазами снова стали пальцы, слух итак был обострён до предела. Я изучала дом. Он был двухэтажный, на втором этаже находилась спальня, комната Захарки и ещё одна комната, которая пустовала. Внизу располагалась кухня и большая гостиная. Стены имели слегка шершавую структуру, лестница, по которой я спускалась из своей спальни была деревянной, её половицы слегка скрипели. Я даже знала, какая ступенька как поскрипывает, когда по ней бежит Захар, или прихрамывая поднимается следом за ним Макс, или уверенным шагом идёт Яр. Дом выжил несмотря на военные действия, выжили и мы.

Яр приходил каждый вечер. Он готовил нам ужин, а я пыталась не мешать. Потом мы пили чай в гостиной. Он много рассказывал о себе. Однажды даже пошутил, что никогда никому столько не говорил — вот, что значит немой собеседник. В ответ я могла только вздохнуть. Иногда они просто играли с Захаром, а я сидела в кресле, укутавшись пледом. Мой сынок не давал скучать никому в радиусе ста метров от него. Единственное, что оставалось загадкой, беспокоящей меня, это судьба Мелкого. Захар ничего не рассказывал. А спросить у меня не получалось. Яр засиживался с нами до поздней ночи. Он укладывал Захарку спать и ещё долго болтал со мной, пока я не засыпала прямо в уютном кресле. Такое чувство, что он знал, как мне было тяжело засыпать после всего, что с нами произошло. Меня часто посещали кошмары, в которых, то я сдаюсь Зеро, то Захар не успевает убежать с Мелким. Когда Яр уходил, я не знаю. Утром мне приходилось разогревать ужин, приготовленный им. Это было увлекательное занятие.

Однажды ночью Яр разбудил меня.

— Ты кричала во сне! Ника, ты кричала! Ты говорила!

Я попыталась спросить, что я говорила. Получилось весьма странно: «Тоо?»

— Не стреляй! Ты кричала «Не стреляй!»

Яр целовал меня, прижимая к груди. Мои пальца сами скользнули к его лицу. Он замер. Я провела по губам, носу, задержала пальцы на шраме над бровью. Появилась визуализация. Тонкая цветная нить очертила контуры его лица.

— Я вижу тебя, — прошептала я.

Удивительно сладко на языке появились эти слова. Они имели звук, форму, вкус. Небывалые ощущения. Я повторила, перекатывая и играя ими:

— Я вижу тебя.

Яр наклонился надо мной, аккуратно снял повязку с моих глаз. Я до такой степени свыклась с ней, что и забыла, каково это — открыть глаза без преграды и ощущения ткани на них.

— Я тебе верю, — прошептал он и поцеловал меня в лоб.

Что-то мокрое скатилось по моему лицу. Яр плакал. А цветная нить прорисовывала даже слезинку у края его глаз. Этой ночью он никуда не ушёл. Так и сидел со мной в кресле, обнимая и целуя в макушку. Несколько слов далось мне с таким трудом, будто я таскала камни. Неудивительно, что через какое-то время я уснула.