— Хорошо, давай, жду встречи с нетерпением, — съехидничал Зеро.

Я побежала к аптеке, пригибаясь и прячась. Переулок с аптекой был узким, боевые действия тут шли с переменным успехом. Кирилл, Леонид и Ден были в условленном месте, заняв позицию напротив аптеки. Я кивнула им. Ровно через пятнадцать минут огонь со стороны Возмездия прекратился. Я услышала голос Зеро.

— Стойте, обмен!

В окне одного из зданий появился флаг.

Повстанцы сначала не поняли в чём дело. Они пытались обстреливать солдат Возмездия. Я выпрямилась и сделала шаг на дорогу. В руках у меня была белая занавеска, сорванная Лёней в одном из разрушенных домов.

— Не стреляйте, — послышалось со стороны повстанцев.

Они в замешательстве остановили стрельбу. На дорогу вышел Захар. Замолчали все орудия. Захар медленными шагами подошёл ко мне. Я обняла его.

— Сынок, ты идёшь к повстанцам. Строго к зданию напротив аптеки, видишь? Говоришь им, что ты должен быть передан Яру или Лису. Ты Захар. Сын Лиса. Запомнил?

— Да, мама. Не ходи, не надо, не ходи туда, — шептал мне сын, обнимая меня за шею.

— Я тебя люблю. Иди и не оборачивайся. Как только доберёшься до стены, прячься за неё, пригибайся. Всё будет хорошо, — я поцеловала сына и подтолкнула его к повстанцам. Он дошёл до Кира, ребята спрятали его, и я спокойно дошла до стороны Зеро. Меня схватили, одели браслеты, выстрелы возобновились как-то вяло. Обе стороны не поняли толком, что произошло. Я видела, как Захара уводили дальше от стрельбы. Маленькая оранжевая фигурка удалялась от меня. Самое сложное я сделала. Захар доберётся до Лиса.

Зеро не особо со мной церемонился. Как только мы оказались в относительно тихом месте, он прицепил ко мне датчик нового Погружения. Я и охнуть не успела, как снова оказалась в маленькой комнате. Мои глаза здесь всё видели, странно.

— Давай повеселимся, Ника. Ты уже знаешь, как это работает. Врать бесполезно. Где база Лиса?

— В Старом городе.

Боль скрутила меня, я с усилием представила свой макет, тот, что создавала по пути сюда. Я воспроизводила каждую его деталь, каждый штрих и боль постепенно отступала.

— Где именно? Координаты. Сколько там людей? Кто ещё из командования повстанцами там?

Допрос длился долго. Зеро узнавал всё новые и новые подробности. Хотя я и не испытывала той боли, что в первый раз, но и приятного было мало. Как только из глубины моего мозга пыталась прорваться мысль, что я всё придумала, боль начинала накатывать, нарастая и нарастая. Поэтому я не позволяла себе усомниться в истинности моего макета, всё точнее прорисовывая модель базы повстанцев и накладывая её на карту Старого города. Когда Зеро закончил задавать мне вопросы и отключил меня от Погружения, я не смогла даже встать на ноги. Он о чём-то говорил, пытаясь задеть меня, а я с ужасом поняла, что не могу визуализировать. Мои глаза опять отключили, лишив даже подобия зрения. Я попыталась подняться, но последние силы были потрачены в Погружении, и я потеряла сознание.

Очнулась я в камере Возмездия. Сколько прошло времени с того момента как я сдалась, успели ли повстанцы устроить западню для Германа и Зеро, оставалось только гадать. Но самое главное Захар не в плену, я сумела его освободить, остальное неважно. Устроившись на кровати и не обращая внимания на боль по всему телу, я старалась вызвать хоть какие-то зрительные образы. Бесполезно. Глаза болели, темнота окутывала со всех сторон. Закрыв их и обхватив колени руками, я представила, как могла бы сложиться моя жизнь, не будь всего этого. Скорее всего я так и работала бы инструктором, Мелкий (интересно выжил ли он?) ждал бы меня дома. Возможно я бы вышла замуж за Макса, и мы никогда не поехали бы на ту ферму. Или за Яра. У меня могла быть другая жизнь. В ней у Яра было мало шансов. А сейчас я очень по нему скучаю. Надеюсь, он простит меня, я не могла с ним попрощаться. У меня не хватило смелости, да и он бы не отпустил. Нет, я всё сделала правильно. Теперь либо ребята успеют и разгромят диверсантов, либо нет.

Время шло медленно, никто не приходил в мою камеру. Периодически я проваливалась в сон. Иногда мне приносили еду. По моим подсчётам прошло около двух или трёх дней, когда я услышала выстрелы и звуки боя. Что бы там не происходило, повлиять на это я не могла, поэтому, когда дверь заскрипела, открываясь, я всё так же сидела на кровати, прислушиваясь к происходящему.

— Не переживайте, вы в безопасности. Вас никто не обидит, — прогудел грубый незнакомый голос.

Ворвавшиеся были повстанцы. Как хорошо.

— Да она не видит, — проговорил ещё один. — Зови командира, по-моему, он ищет именно эту девушку.

Через минут пятнадцать послышались торопливые шаги. Я не шевелилась, сосредоточившись на звуках. Ворвавшийся в камеру человек обнял меня, поцеловав мои щеки, лоб.

— Ника. Ты цела, моё счастье, никогда-никогда не оставлю больше тебя одну.

Он продолжал целовать меня, а я ничего не могла понять. Чисто теоретически это был Яр. Но я не помнила этот голос, где его голос? Такой родной, с лёгкой хрипотцой? Где мой любимый запах шоколада? Я была сбита столку, боялась пошевелится, что-то сказать. Вдруг это злая шутка Зеро? Хотя откуда он мог знать про нас с Яром? Или мог? Или это Погружение отбило последние доступные мне чувства? Я попробовала заговорить. Не получилось. Язык совершенно не слушался меня. Да уж.

— Почему ты молчишь? Что они с тобой сделали?

Он поднял меня на руки и куда-то понёс, прижимая к себе так, будто я самое дорогое, что у него есть. Вокруг стихали звуки боя. Если бой шёл здесь, в самом сердце Возмездия, значит ли это, что войне конец? Мы сели в машину. Меня так и не спустили с рук, и я устроилась на коленях незнакомца, положив голову ему на грудь. Он что-то кричал, кому-то давал приказы, а мне вдруг оказалось так уютно и безопасно с ним, что вся усталость, которая накопилась за это время накрыла меня и я уснула.