Рассмотрим лидирующие национальные экосистемы – «Сбер» и «Яндекс». Так, «Сбер» постепенно расширяет экосистему нефинансовых услуг посредством приобретения компаний в самых разнообразных отраслях. В рамках строительства экосистемы «Сбер» запускает различные финансовые инициативы, вступает в стратегические альянсы, ищет стартапы, тестируя новые рыночные ниши [138] . Немаловажно также, что именно «Сбер» обслуживает более половины всех банковских клиентов. Таким образом, можно утверждать, что данная экосистема совершенствуется путем использования преимуществ в финансовой среде, а также имеющейся клиентской базы и банковской информации о клиентах.

В отношении экосистемы «Яндекса» Банк России отмечает, что долгие годы бизнес данной компании основывался на медиа-продуктах – от поисковика и почты до новостей. Монетизация достигалась за счет использования контекстной рекламы, которая соответствовала интересам и поисковым запросам пользователя. В середине 2010-х годов «Яндекс» принял новую стратегию, которая заключается в максимальном выходе из онлайна в офлайн с помощью развития разнообразных сервисов. Сегодня компания обладает внушительным объемом передовых технологий, включая биометрическое распознавание речи и разработки в области компьютерного зрения. «Яндекс», по сути, стал крупнейшим в России разработчиком цифровых технологий [139] .

Полагаем, что экосистемы в настоящее время можно рассматривать в качестве нового коллективного субъекта финансовых правоотношений. В данном случае можно провести аналогию с банковскими группами, которые также представляют собой объединение нескольких юридических лиц. При этом банковская группа является объектом банковского надзора со стороны Банка России. В рамках экосистемы образуются качественно более тесные и сложные связи между ее участниками. Анализ действующих в Российской Федерации экосистем позволяет сделать вывод, что все они предлагают примерно одинаковые услуги. В связи с этим важной составляющей управления экосистемами являются программы лояльности для клиентов – полученные баллы могут тратиться потребителями на весь ассортимент или большую часть услуг экосистемы. Участники экосистемы находятся под единым управлением и действуют в рамках общей для экосистемы политики. То, что экосистема – принципиально иной субъект правоотношений, можно проиллюстрировать решением ПАО «Сбербанк»: в сентябре 2020 года был проведен ребрендинг, в рамках которого в оборот введено общее наименование экосистемы, образованной данной кредитной организацией, – «Сбер». По замечанию Г. О. Грефа, Сбербанк «значительно больше, чем банк» [140] . В то же время очевидно, что подобное решение во многом направлено на обход законодательного запрета для кредитных организаций на занятие производственной, торговой и страховой деятельностью [141] .

Несмотря на все плюсы, экосистемы таят в себе серьезные риски, к которым можно отнести:

– риск монополизации отдельных областей рынка: за счет централизации управления и распространения программ лояльности на услуги различных секторов экономики лицам, осуществляющим такие же или сходные виды деятельности, как и участники экосистемы, сложно конкурировать с последними. Связано это с тем, что экосистемы более удобны для клиентов;

– риск недобросовестной конкуренции: экосистемы за счет аккумуляции значительных денежных средств могут оказывать существенное влияние на рынок, предлагая услуги по более низким по сравнению с конкурентами ценам;

– риск дискриминации поставщиков экосистемной платформой: предпочтение может отдаваться связанным с экосистемой поставщикам. Как подчеркивает Банк России, дискриминация может быть как технологической, так и информационной (например, поставщики могут столкнуться с нестабильностью технического соединения, неполнотой либо задержкой передачи информации). Притеснение может выразиться и в неравных условиях партнерства, которое основано на спорных, непрозрачных критериях. В то же время объективное, обоснованное запросами потребителей установление платформой требований к своим участникам не стоит считать дискриминацией. Кроме того, некоторые требования могут быть установлены законодательством – к примеру, обязательная сертификация определенной продукции [142] ;

– риск раскрытия персональных данных пользователей: экосистемы аккумулируют значительный объем информации о различных сторонах жизни потребителей. Хищение или разглашение персональных данных пользователей может иметь самые серьезные негативные последствия. Особенно опасна утечка персональных данных в экосистемах, использующих единый профиль (например, Сбер ID и Яндекс ID).

Перечисленные риски составляют лишь малую часть перечня угроз для экономики, порождаемых экосистемами. В связи с этим необходима выработка общей модели правового регулирования создания и функционирования экосистем, стандартов систем управления и внутреннего контроля (контроля рисков, контроля в сфере использования инсайдерской информации, контроля управленческих решений и т. д.), правил осуществления контроля и надзора за деятельностью экосистем в Российской Федерации.

Подводя итог сказанному, следует отметить, что цифровизация экономики значительно влияет на трансформацию правового статуса субъектов финансового права:

– во-первых, применение информационно-коммуникационных технологий в финансовых правоотношениях в некоторых случаях влечет изменение содержания правосубъектности их участников, что обусловлено необходимостью установления для них дополнительных прав и обязанностей;

– во-вторых, появляются новые виды субъектов финансовых правоотношений. Наиболее яркий пример – экосистемы, возникновение которых стало возможным только в условиях развития сети «Интернет», распространения цифровых мобильных устройств, а также активной разработки мобильных приложений, которые позволили связать в рамках единой платформы виды деятельности, осуществляемые в различных секторах экономики;

– в-третьих, изменяются подходы к правовому регулированию финансового рынка. Информатизацию финансовой индустрии наглядно демонстрирует цифровой документооборот: вся информация хранится и передается с помощью компьютерных и цифровых технологий. Например, банковский счет и профиль клиента практически полностью являются цифровыми. Продукты и услуги также переходят из физического мира в цифровой. Клиент взаимодействует с провайдером финансовых услуг посредством различных устройств: смартфона, компьютера, банкомата и др. Наконец, цифровая трансформация финансовых услуг подразумевает выход из традиционного предоставления финансовых услуг в развитие экосистем, включающих в себя услуги и продукты из околофинансовых или вовсе не финансовых индустрий.