Приведенные дефиниции базируются на главных характеристиках интернета – сеть, коммуникация, технические средства. Среди имеющих правовые последствия черт необходимо отметить такой момент, как нейтральность информационных технологий. Нейтральность исключает любую дискриминацию в отношении источника, адресата или содержания информации, передаваемой по сети [4] . Она связана с универсальностью «net» – амбицией интернета является запрос на то, чтобы быть универсальной сетью, связывающей всех людей в мире [5] . Нейтральность технологий унифицирует национальные законодательства, причем происходит это само собой, за счет свойств технологии, и не требует от стран специальных усилий.

Другой момент – технологическая адаптивность. Причина стремительного развития и главенствующего положения интернета среди ИКТ кроется в базовых архитектурных принципах, лежащих в основе технического проектирования интернета (принцип функциональной совместимости (interoperability), принцип открытости (openness), принцип сквозной связи (end-to-end) и др.). Интернет, да и другие информационные, цифровые технологии используются во всем мире технически одинаково. Ввиду того, что интернет был создан автономно от государства и функционировал посредством саморегулирования, первоначально государствам была оставлена относительно небольшая свобода регулирования. Однако постепенно государства приступили к регулированию отдельных аспектов интернета, и даже с возрастающим по ходу дела энтузиазмом.

Учитывая, что нейтральность интернета постоянно подвергается угрозам, по мере собственного развития интернет становится все более сложным объектом регулирования. С одной стороны, это трансгранично функционирующее технологическое изобретение, и в этом смысле интернет обладает относительной самостоятельностью и нейтральностью, а с другой стороны, он включен во многие социальные процессы, и национальные модели управления интернетом отражают общую политику государства [6] .

Собственно, юристам общее представление об интернете необходимо в целях организации правового регулирования. Ведь в целом интернет – «проблема неправовая. По сути, имеет место лишь проблема правового регулирования порядка, условий использования телекоммуникационных сетей и защиты прав и законных интересов различных субъектов при циркулировании информации в глобальных компьютерных сетях» [7] .

«Информация может стать властью, а история учит нас тому, что властью можно злоупотреблять. Нам придется подождать несколько лет, прежде чем мы узнаем, чего больше несет для нашего политического процесса Интернет: пользы или вреда» [8] . Идея интернета как источника «нефильтрованной» информации о правительстве угрожает власти. Однако официальные лица научились использовать сеть так, чтобы избежать этого. Они преуспели в продвижении своих интересов при помощи новых медиа, пользуясь интернетом как дополнительным средством для саморекламы и ограничивая общественности доступ к материалам, не способствующим достижению этой цели [9] . Несмотря на очевидные удобства, в административном плане интернет представляет собой пространство свободы для гражданина, но при этом реально участвует в этатистской мечте об индивидуальном контроле за гражданами (создание персональных листков данных и в дальнейшем, возможно, контроль за политическими идеями и пристрастиями) [10] .

Так или иначе, на современном этапе всепроникающей цифровизации вряд ли возможно ограничиться лишь констатацией воздействия технологического фактора на общественные отношения – цифровые технологии активно преобразуют устоявшиеся государственные и общественные институты. Вероятно, и такой универсальный концепт, как фундаментальные права человека, не остался без подобного воздействия.

Что изменил в системе прав человека интернет? На первый взгляд – ничего. Для такого ответа достаточно взглянуть на классификаторы судебной практики Европейского суда по правам человека (далее – ЕСПЧ) и оглавления учебников и монографий по теории прав человека. Практически ничего, связанного с интернетом, мы (по крайней мере, в заголовках) не находим. Но с другой стороны, содержание прав человека в цифровую эпоху поменялось весьма существенно – благодаря цифровым технологиям интернет проник не только в каждый дом, но и практически в каждое из известных прав человека. Еще на заре интернета появилось два мнения на его счет: первое – интернет сулит обществу безграничные возможности и свободу, а второе – общество может стать абсолютно контролируемым и манипулируемым из-за интернета. Какое из мнений верное? Парадоксально, но оба.

Развитие системы прав человека в современный период происходит в весьма противоречивом поле. С одной стороны, наблюдается тенденция к универсализации прав человека, озвучиваются инициативы о создании Международного суда прав человека. С другой – усиливается тяга к суверенизации государств, отказу от признания компетенции ЕСПЧ и пр. Вызывает критику и нарастающее расширение состава прав человека.

Согласно известному подходу, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (далее – Конвенция, Европейская Конвенция) – это живой организм [11] , который развивается, меняется и наполняется новым содержанием; Конвенция должна толковаться в соответствии с текущими реалиями. Применима ли данная логика к правам человека? И если да, способна ли цифровизация повлиять на фундаментальные права человека?

Говоря об эволюции, стоит прежде всего отметить концепцию «трех поколений прав человека» (гражданские и политические права, социально-экономические и культурные права, коллективные права), которые возникали, а вернее, признавались по мере общественного развития. Некоторые говорят о четвертом поколении, к которым относят либо информационные права, либо права человечества, и даже о пятом поколении прав. Не вдаваясь в упомянутую дискуссию, ограничимся в целях настоящего исследования констатацией такой эволюции, демонстрирующей, что права человека не стоят на месте, а способность к изменениям является их внутренним свойством.

Казалось бы, само наименование Декларации ООН 1948 г. свидетельствует о всеобщем характере прав человека (Всеобщая декларация прав человека; далее – Декларация). Но, к сожалению, права человека признаются не во всем мире, и это создает значительные трудности в их понимании. Академик В. С. Степин рассматривал права человека как феномен техногенной, западной цивилизации, в развитии которой «решающую роль играют постоянный поиск и применение новых технологий (не только производственных, но и технологий социального управления и социальных коммуникаций)». Только для техногенной цивилизации характерна ценность преобразующей, креативной деятельности, которой не было в традиционных культурах, которые адаптируются к внешней среде, а не преобразуют ее. Соответственно, идея прав человека «была основана на признании ценностей индивидуальной свободы», в то время как в сохраняющихся архетипах традиционалистского сознания эта ценность не была приоритетной. И в значительной мере это относится к архетипам российской ментальности [12] . Исследователи отмечают, что идея прав человека не была обусловлена историческим опытом России, а явилась своего рода интеллектуальным продуктом, остроумной творческой идеей осмысления векового опыта бесправия, т. е. примером того, как сила мысли преобразует реальность [13] . Антиличностная направленность российской цивилизации «отразилась на характере государственности, ее структуре, взаимоотношении человека и власти, пренебрежении к праву, правовом нигилизме, беззакониях», определив менталитет народа – покорность и смирение, с периодическими бунтами [14] .