Во всяком случае, он пошёл вниз. Стенки провала поднялись на уровень иллюминаторов кабины, затем всё заволокла мгла.

Слышен был только рёв воздуха.

— Какая высота? — перекрикивая его спросил Воронин.

— Не могу знать, ваше благородие. Приборы сходят с ума. Я убрал тягу пропеллера. Надеюсь, мы остались в центре дыры, — пилот напрягал голосовые связки как мог. — Если ударимся носом или кормой о стену, катастрофы не будет, оболочка на оконечностях мягкая. Но коль баллон зацепится и прорвёт секцию, то газ из неё выйдет. Три секции — и недостаточно для удержания на лету, начнём выбрасывать груз.

— Не паникуйте, пока пора не пришла, — оборвал его капитан. — Продолжайте спускаться. И ждём.

Трудно было понять, движется ли воздушное судно или нет. Ускорения не чувствовалась. Только тряска, вой ветра и серая мгла за стеклом.

Дышалось легко, но температура в кабине ощутимо поднялась.

Вдруг желудок подступил к горлу. На какие-то секунды Тышкевич потерял ориентацию — где верх, а где низ. Он вцепился одной рукой за поручень сиденья, второй держал фотографическую камеру. Бинокль больно ударил по лицу, потом спокойно упал на грудь, удерживаемый ремешком.

За иллюминаторами начало светлеть.

— Господа, боюсь поспешить с выводами… Но, похоже, мы в Тартаре! — торжественно произнёс профессор. — Мы прошли точку нулевого тяготения!

Казалось, очевидная опасность путешествия в другой мир совершенно его не пугает. Все чувства вытеснены одним — жутким любопытством.

— Включай подъём, — распорядился Воронин.

Буквально через минуту в иллюминаторы хлынул свет, показавшийся ярчайшим после мглы пробоя. На самом деле, местное светило мало отличалось от солнца.

Воздушное судно поднималось над чашей провала, очень похожей на виденную у Веракруса — её кусок захватывал море. И оттуда низвергалась вода, очевидно, попадающая в земной океан. Вместе с морской фауной и флорой.

— Как только возможно вверх, ваше благородие?

— Насколько позволит аппарат.

Тышкевич и профессор щелкали затворами фотокамер, изводя десятки кадров. Здесь на побережье не наблюдалось никакого города, джунгли начинались от самого уреза воды и уходили вглубь материка.

— Как у нас. На восток — вода. На запад — суша, — подметил Виктор Сергеевич, глянув на компас.

— И очертания береговой линии поразительно напоминают нашу Центральную Америку. Милостивые государи! Я поздравляю всех нас с первым открытием: вернее всего, Тартар географически близок к Земле!

Профессор снова ухватился за свой бинокль, пытаясь рассмотреть новые детали расстилающегося внизу мира.

Капитана интересовали более практические вещи.

— Штабс-ротмистр! Впереди на тринадцать часов. Что-то движется в воздухе.

Тышкевич повернул бинокль к переднему стеклу кабины. Увиденное ничуть не обрадовало.

Прямо на них клином шли птицеподобные существа, медленно взмахивающие огромными крыльями.

— Вижу. Наверно, собираются нас атаковать.

— Согласен! Пилот! Уходим.

Тому не пришлось повторять команду. Пропеллер залопотал на полных оборотах, высота продолжила расти. Дирижабль устремился на запад, вглубь материка.

— Надеюсь, мы найдём дорогу к пробою, — промолвил учёный. Только сейчас в его голосе прозвучала тревога. — Вернёмся на восток и пройдём вдоль побережья…

— Они отстают, — перебил его граф. — Летят медленнее и ниже нас. Лучше скажите, профессор, твари способны преодолеть пробой? Появление их над Мехико, тем более — над Торжком, крайне нежелательная штука.

— Не могу сказать точно. Этим животным нужен стимул нырнуть в провал. В воздухе преодолеть зону нулевого тяготения. Не скажу точно. Вряд ли. Главное — нам успеть, пока пробой не затянется.

Когда это случится, никто предсказать не в состоянии. Старания магов, уверяющих, что они способны затормозить разрастание дыры, а потом и вовсе схлопнуться, доверия не вызывают. Очевидно, переход образуется и исчезает по каким-то другим причинам, людям неведомым.

Впереди показалась горная гряда. Пилот указал на самую высокую, чуть левее курса.

— На Земле здесь должна быть Орисаба, высота больше пяти вёрст.

— Хорошо. Снижайтесь. И поворачивайте на север, — приказал Воронин.

Дирижабль поменял курс. Солнце теперь светило в корму.

Внизу раскинулась пустынная местность. Изредка попадались мясистые растения, напоминавшие кактусы.

— Господа! Вас не удивляет, что мы не видели пока ни единого существа из тех, кто пытается пробраться в наш мир? — спросил Тышкевич.