Он обхватил Федю рукой за плечи и подтолкнул вперёд по дороге.

– Ты расскажи нам, Федя, что было в истории Митрича.

Федьке не хотелось говорить, тем более что в истории Митрича не было ничего, а легенда красивше. Но ребята ждали рассказа, и Федя, помявшись, бросил:

– А ничего не было. Не было воинов, не было басурман. Какие кони, когда у нас леса кругом? На дальних лугах ещё болото не посохло, где они могли пройти? Была горка или гора, со временем поросла травой, вот и всё. А всё остальное люди придумали. Нужны, дескать, такие истории – вот их и напридумывали.

– Ну, такая история, правда, неинтересная, – заметил Антон. – Пойми, может, Митрич и прав: ничего не было, а интерес где? Ну, какой толк от этой правды? Нужна ли она людям? А вот легенда выходит – нужнее. Она сердце стучать быстрее заставляет, кровь кипеть, на подвиги зовёт. Выходит – легенда-то лучше, даже если это не правда.

Игнат хохотнул и высказал то, от чего Федька моментально забыл об истории холма.

– Ха, леса, кони-лошади, болото, не пройти, не проехать, а про Сеньку Кривого забыли? Года два-три уже ловят, а всё не словят. А мужички сказывают, лошади-то у него подкованы. А не вы ли с учителем постарались, а, Федька?

Фёдор зарделся и замотал головой.

– Да ты не тушуйся, мы точно не скажем, – звонким голосом подбодрил Фёдора Серёга.

– Могила, чем хочешь поклянёмся, – подтвердил Санька.

– Дураки, – укорил Антон. – Кто ж про такое спрашивает? Сеньку по всей округе ищут, да всё поймать не могут, но думаю, это всё до поры до времени.

– А я что? – выкрикнул Игнат, уперев руки в бока. – Мне Сенька – нравится. Эх, сам бы к нему подалси, да годами, небось, не вышел – не возьмёт. Али возьмёт, как ты думаешь, Фёдор?

Федя хотел было ответить, что если подумать, то возьмёт, но вовремя вспомнил про Игнашкину житейскую хитрость и ответил осторожно:

– Да откуда мне знать-то, Игнашка, я Кривого в глаза никогда видеть не видел.

К дому кузнеца подошли кучкой, стали в сторонке, а Федька отправился забрать заступы.

Подойдя к бревенчатым воротам, Фёдор обернулся и посмотрел на ребят. Они о чём-то разговаривали, но посматривали на него. Федька, посмеиваясь про себя, стал боком так, что бы они ни увидели движений левой руки, а правой ладонью прикоснулся к воротам и зашевелил губами. Левой рукой, скрытой от зрителей, нащупал маленький язычок засова ворот и дёрнул, одновременно толкая створку правой ладонью. Ворота отворились, и Фёдор с котомкой вошёл внутрь.

– Кхм, да, поостерегусь я теперь, пожалуй, над Федькой подшучивать, – пробормотал Игнат, увидев эту пантомиму.

– А вот мы с Санькой над ним и не шутковали никода, – шмыгнул носом Серёга. – Правда же?

– Вам ещё и шутковать, – хмыкнул Антоха. Он оглядел коренастую фигурку Саньки, худющего Серёгу и продолжил: – Федька вас обоих одной ладонью прихлопнет.

На Антона Федькины действия не произвели никакого впечатления, кроме одобрения глубоко внутри. Он прекрасно знал хитрость ворот кузнеца от друга Стёпки, который как-то раз, по какой-то надобности, заходил к Митричу с дедом Тихоном.

Федька, за воротами, стоял и смотрел на два заступа, или две лопаты, как называл их Митрич, и на большой узелок из старой скатёрки учителя между ними.

«Небось, Нюрка собрала, – пронеслось в голове, а в животе противно заурчало. – Ну что ж, день длинный, путь неблизкий, будет что перекусить. Мужики порадуются».

Так рассуждал Фёдор, положив на плечо заступы и ухватив узелок.

Тихонько вышел, прикрыл ворота, и побежал к ребятам, протягивая увязанный в скатерть харч.

– Во, во! – завопил Федя. – Кому подхарчиться охота?

Игнат тут же ухватил еду, завёрнутую в зелёную скатерть, и опустился на колени. Осторожно развязал и расстелил на траве. Каравай хлеба, шесть печёных картофелин, соль, стрелки зелёного лука, шесть штук пирожков и десяток варёных яиц. Игнат вдохнул запах еды и сглотнул слюну.

– Может, сейчас вот хлеба немного и картоху? – выдохнул он.

– Не стоит, – покачал головой Антон – День длинный, а нам ещё идти и идти, чего пузо-то набивать?

– Да мы и не заметим! Даже ежли всё сожрём, идти легко будет, – поддержал Игната Серёга.

Антоха поморщился:

– Да рази в том дело, что тебе на пузе тяжело будет? Дело в пилоте.

Игнат понял, чертыхнулся и начал собирать концы зелёной тряпки, чтобы снова завязать.

– Вы блажные что ль?! – воззрился на друзей Сергей.

– Да нет вот, – возразил Санька и спросил: – Мы, Серый, зачем заступы взяли?

– Ну это, лётчика закопать, – хмуро ответил Серёга.

– Правильно, – кивнул Санька и продолжил пояснение: – А ежли он дохлый уже несколько дней валяется? Раздутый, воняет, портится, гниёт, зверьё им, может, полакомиться надумало. Лучше зароем, а опосля и подкрепиться в самый раз будет.