Петербурженка, едва коснувшись взором неравнодушной к себе пары, с демонстративной скукой отвела от них взгляд и, полная решимости, выпятила немаленькую грудь в белой рубашке вперёд, как бы расправляя невидимые крылья за спиной. Она словно бы перестала передвигать ногами — начала парить над землёй на топливе, что обычно называют уверенностью в себе. От такой непобедимости в поведении девушки Пхат, идущий чуть позади, пусть того и не замечал, но для некоторых «зевак» выглядел, как её личный подданный, слуга, что, при необходимости, беспрекословно выполнит любое указание своей «госпожи».

По какой-то известной лишь этой двоице причине они, до этого усердно, но крайне безуспешно пытаясь испепелить Доминику своими высокомерными взглядами — хотя думалось, что это желала сделать одна девушка, тогда как парень смотрел сухо, без какого-либо интереса, — одновременно поднявшись со скамеек, двинулись в их с Хатом сторону. При ходьбе они старались показать максимально угрожающую гримасу, словно желали напугать чужестранку — или же так всё-таки хотела выглядеть только магичка, пока маг просто обводил взглядом проходящих мимо существ, с некоторыми мельком здороваясь. Это не проскользнуло мимо самой Ники. Она боковым зрением наблюдала за всей многогранностью отрицательных эмоций, проявлявшихся на лице незнакомой ей тайки, и запечатлела момент, когда та вместе со своим спутником встала с места.

— А ты в самолёте говорил, у вас все дружелюбные, — привлекая внимание полуангела, негромко усмехнулась Дома, подняв глаза на обошедшего сзади и вставшего от неё справа знакомого аккурат перед тем, как прямо напротив неё, буквально уткнувшись грудью в женскую щёку возвысилась стройная фигура, что угнетала россиянку одним только возмутительным ростом с коломенскую вёрстку. Над головой парня, высотой почти в два метра отчего-то практически проглядывалась пухлая грозовая туча.

Выразительные большие глаза с одинарным веком и бледно-серой радужкой вдруг посмотрели на новенькую с какой-то надменностью и будто насмешливостью, хотя тонкие губы не выдавали и тени улыбки. Его идеальная гладкая кожа, тон которой граничил между смуглым и оливковым, была словно бы матовой и даже на взгляд очень бархатистой и приятной. Магичка, оглянувшись на возникшую перед собой преграду с ног до головы, удивлённо и в то же время с открытым возмущением вскричала, чуть подавшись назад:

— Очешуеть ты столб фонарный!

В ответ на такую вопиющую наглость, незнакомец, к удивлению иностранки, лишь в лёгком испуге из-за слишком неожиданной для этой ситуации реакции приподнял тёмные брови с изломом, но остался в гордом молчании, скоро приняв прежнее хладнокровие. Казалось, ему это было вовсе не интересно, и стоял он напротив гостьи своей страны по какой-то другой причине. Неизвестная девушка же, к которой этот таец, видимо, шёл в комплекте, броско поправила волнистые волосы одним движением головы и ответно с заметным акцентом тонким голосом возопила:

— Как ты смеешь?! Ты вообще понимаешь, кому такое говоришь, чужачка?!

— Понятия не имею, — насмешливо выплюнула Галицкая, не сводя странного пристального взгляда с глубоких серых глаз парня напротив, в которых больше не читались никакие эмоции, зато до сих пор присутствовала большая разница в росте.

Она изучала его взор с неприкрытым интересом, какой, становилось всё более заметно, присутствовал и у самого тайца, — он не сводил с неё глаз ровно также, как это делала и девушка, иногда оглядывал чужие зрачки беглым взглядом и, более того, часто хмурил брови, но быстро брал себя в руки, расслабляя их, словно ничего и не было.

— Не смей так говорить с Превосходным, хиа! — Озлобленно прошипела, очевидно, состоятельная незнакомка, либо считая, что ей разрешается повышать голос на младших по статусу существ, либо думая, что ей можно выражать свою ненависть и отвращение к чужеродцам через петербурженку.

— А ты не смей оскорблять её! — Вступился за свою Нонг’ Тхонгкхамат, взбунтовавшийся, казалось бы, на пустом месте и яростно взглянул на подружку неизвестного Доминике мага, что в это время всё ещё точно был занят чем-то иным или находился не в реальном мире, а каком-то своём, не замечая и не слыша ничего вокруг. — Что она тебе вообще сделала?! Нонг’Сет и слова не сказал, а ты как обычно за своё!

От громких слов полусветляка названный маг всё-таки подал признаки жизни: голова его резко дёрнулась в сторону тайки, что стояла по левую руку, рассвирепевший взгляд метнулся на Пхата, пальцы сжались в кулаки, но эмоции в глазах изменились на сочувственные, стоило им только перевестись на саму девушку. Подумалось даже, что он, наконец, что-то скажет, но словно обиженная чем-то магичка быстро одёрнула друга за рукав толстовки, практически незаметно отрицательно качнув головой, глядя на того.

— Кого ты вообще защищаешь, Пи’Пхат?.. — Неожиданно огорчённо, с упавшим по какой-то неведомой причине настроением полушёпотом поразилась поступку ангела-светляка «важная особа», переведя взгляд с одного его глаза на другой. — Кто она такая, чтобы за неё печься? Чем она… — Она оборвала себя на полуслове, с деланным пафосом вскинула подбородок и поджала губы, подняв глаза к небу.

— Слушай, Хат, не трать на них время, — как итог сказала Ника, почувствовав что-то странное в поведении странной незнакомки. Неосознанно она захотела прервать этот диалог, точно понимала, что он вызывает у этой тайки какие-то плохие эмоции и не желала продолжать терзать её им. — Я не собираюсь больше общаться с теми, кто при первой же возможности так усердно старался выставлять свою страну в худшем свете перед условной гостьей, что, кстати сказать, не по своей доброй воле здесь оказалась, а ради хорошей успеваемости местных учащихся. Видимо, таких, как эта дама.