– Ну да. Модно. И правильно. Потому что раньше было пожизненно модно встречаться с козлами, которые унижают тебя, командуют тобой и запирают в золотой клетку: шаг вправо, шаг влево – расстрел. Ещё я открою тебе секрет: ревнивцы обычно те, кто сами изменяют или думают об измене. – Лекс разливает последние капли вина, встаёт и подходит к шкафу, откуда непринуждённо достаёт ещё одну бутылку. – И да. Токсичные отношения выходят из моды. Сейчас модно ментальное здоровье, а также нормальные партнёрские отношения.

Я молчу, потому что на такой выпад мне ответить было нечем. Лекс прав, и я никак не могу это озвучить.

– Он тебя бил? – Лекс меняет тактику.

– Ни разу, – поспешно отвечаю я. – Иначе бы я рассталась с ним, даже не думая.

– Ну, хотя бы это ты понимаешь, – Лекс коротко кивает.

– А ты что, у нас психолог? – злюсь я.

Желание делиться моментально пропало.

– После смерти матери я проходил курс терапии. Мне было пятнадцать. – После этих слов моя злость мгновенно исчезает, и её заменяет стыд, и внутри всё холодеет от этой новости.

Я всё хотела спросить, где его мать, но до сих пор не рисковала. Но теперь, я знаю ответ, и мне становится не по себе.

– Это был долгий год, после которого я стал совершенно другим, – честно признаётся Лекс. – В двадцать у меня были первые отношения со стервой-истеричкой. Отношения ничем хорошим не закончились. Она доводила меня, и я нашёл себя врезавшим со всего размаху по деревянной двери. Наши отношения так и закончились: дырой в двери. Потом я пошёл на ещё один курс терапии. Тут мне хватило пару недель, и уже после я начал увлекаться психологией и прочим. Это же, кстати, помогло мне в бизнесе. И нет. Токсичные отношения – не выдумка.

– То есть ты считаешь, что…

– Оля, я не считаю. Я вижу, что ваши отношения были обречены. Он был ужасным эмоциональным насильником. Посмотри на себя: ты боишься парней. Боишься отношений. Возможно, в произведениях, в фильмах и книгах это модно, потому что в конце они резко меняются и становятся хорошими, но в реальности… это не так.

Я тяжело вздыхаю и осознаю, что хочу просто расплакаться.

___Если вы читаете фэнтези книги, то я зову вас в свою новинку Попаданка, кот и лавка чудесМне очень нужна ваша поддержка!Я очнулась в другом мире посреди незнакомой лавки, заваленной несуразными вещицами. Теперь я должна заменить хозяйку и освоиться в новом мире. Но некромант, который призвал меня, не добряк, спасающий жизни. Я должна стать его помощницей. Той, кто свергнет текущего правителя, ведь некроманты давно хотят возглавить королевство.Что случилось с его ассистенкой? И, самое главное, что случилось со мной? Это мне предстоит выяснить.Я не хочу быть ассистенткой злодея и сделаю всё, чтобы ему помешать!

Лекс

Я пытался спрятать свою агрессию, свою злость на бывшего мужчину новой возлюбленной, но у меня мало это получалось. Тимур был самым настоящим мудаком, к которому мне хотелось приехать и хорошенько вмазать, но меня останавливало другое: они были вместе без малого семь лет.

Кроме того, он был в прошлом, как и моя бывшая.

Нам стоило настроиться на настоящее.

– Когда ты в отношениях так долго, а потом оказывается, что всё это время на стороне была другая девушка, весь твой мир резко рушится. Но я обещаю подумать об этом. Я не рассматривала мои отношения с ним с такой стороны, – отстранённо произнесла Оля. – И прости, что задела твою рану с мамой…

– Ну… – я вздохнул. – Этой ране пятнадцать лет… Она давно затянулась и почти не болит. Тем более что-то же случилось с твоим отцом, раз наши родители поженились. Поэтому мы и в этом похожи.

– Ничего. Он просто ушёл до моего рождения, – ещё более расстроенно ответила Оля.

Кажется, я опять задел болевую точку.

Тяжело вздохнул. Моя красавица состояла из ран, которые нанесли ей самые главные и любимые мужчины. Первым был отец. Он просто отказался от неё, решив остаться свободным. Вторым предателем был первый мужчина, кого она полюбила, и который мог бы остаться единственным, не будь он последним мудаком.

– Знаешь, отцу было тяжелее, чем мне, – попытался отвлечь Олю от её грустных мыслей. – Мама тогда была любовью всей его жизни. Я знал её пятнадцать лет, первые пять из которых были бессознательны, а он больше семнадцати. Затем её сбил пьяный водитель, – тяжело вздохнул, покачал головой. – У родителей уже тогда был свой бизнес, который подавал надежды, и я до сих пор подозреваю, что смерть матери – заказное убийство.

Оля вздрогнула от моих слов, но хотя бы с ней я хотел быть честным и открытым. Не только у неё были неприятные события в жизни.

– Отец сник, бизнес становился всё хуже: без матери это было уже не то. В итоге я после нескольких сеансов терапии взял себя в руки и помог отцу, иначе мы бы разорились.

– Никто не морщился от того, что ты мальчик и ходишь к психологу? – осторожно поинтересовалась Оля.

– Знаешь, дети, конечно, жестоки, – честно признался я, – но наше поколение осознаннее подходит к своему здоровью. Психическому в том числе. И когда у парня умерла мама, ни один даже самый бесчувственный взрослый не рискнул сказать: «Что ты разнылся, как нюня! Не плачь, ты ж мужик!», – последнее я изобразил очень ворчливым голосом, отчего Оля рассмеялась.