Ольга

Я погрузилась в дела компании, медленно, но верно осознавая, что попала в семейный бизнес. Днём мы с Лексом разбирались в делах компании, бессовестно проводя время наедине в его комнате, а вечера я проводила с мамой. Мы то ездили по магазинам, то готовили, то смотрели фильмы.

Она была счастлива, что я осталась здесь, с ней.

Наши мужчины смеялись, что раньше готовкой и уборкой занималась прислуга, но мама запретила делать чужим людям то, что ей нравилось самой. Ей хотелось создать уют собственноручно, а я не спорила с родительницей, потому что мне нравилось проводить вместе с ней время.

Моя мама всегда была прекрасной кухаркой, и один раз ей захотелось устроить праздничный ужин, чем снова оставила прислугу без работы.

К середине дня по дому витали приятные ароматы, которыми я всегда наслаждалась, когда праздновала с мамой какое-либо важное событие.

Но в этот раз что-то пошло не так.

Я не смогла даже сесть за обеденный стол, хотя мама не заморачивалась с обедом, потратив все силы на будущий ужин. Она сделала макароны с мясом. Вроде бы макароны по-флотски, если я не ошиблась с названием блюда.

И тут меня затошнило от запаха.

Я не выдержала и убежала в туалет: весь мой завтрак так и просился наружу, но почти ничего не вышло.

Вышла из туалета и наткнулась на Лекса. Его взгляд был встревоженный и не предвещал ничего хорошего.

– Оля, что случилось?

– Меня затошнило от запаха макарон, – честно призналась я. – Такое бывает при меся… – оборвалась. Не особо хотелось обсуждать женские проблемы со своим мужчиной. Я всё ещё его стеснялась. – Возможно, чем-то отравилась.

Тут уже и обеспокоенная мама появилась из кухни.

– Оля?

– Я в порядке, ма. Просто подташнивает. Наверное, не буду есть, – озвучила я своё естественное желание.

– Что за глупости! Ты вся бледная, надо поесть! – отменила она.

– Вероника, – начал Лекс. – Оля уже взрослая, если её организм отказывается от еды, то от насильно затолканной пищи лучше не станет.

Мама что-то буркнула себе под нос, но вслух этого не озвучила.

– Собирайся, Оля, – Лекс обратился ко мне.

– Куда? Зачем? – взволнованно воскликнула я, чувствуя себя почемучкой.

– Поедем в больницу, проверимся, – он сказал это настолько твёрдо, что мне расхотелось спорить, но я всё же попыталась:

– Но, Лекс, там же всё по предзаписи…

– Платные клиники работают без них, и тебя осмотрят по высшему разряду. Не спорь.

– Да со мной всё в порядке… Просто подташнивает от запаха… Может, я переутомилась или…

– Или у тебя отравление, или аппендицит, или ещё что. Я хочу убедиться, что всё хорошо. Вдруг завтра тебе станет хуже? Собирайся, – Лекс прочитал целый монолог, от которого я аж вздрогнула.

– Лекс прав, Оленька. Съездите, проверьтесь. Вдруг действительно отравление? Я столько всего наготовила, жалко будет, если ты не сможешь поесть, – мама оказалась на стороне своего пасынка, чего я от неё никак не ожидала.

Лекс

Когда Олю затошнило, я сразу же сделал одно приятное предположение, которое не рискнул озвучить вслух. И, если мои подозрения окажутся верными, боюсь, родителям, а вернее, матери Оли придётся сообщить правду буквально за семейным ужином.

Когда Оля собралась и села в машину, я повернулся к ней и честно спросил:

– Дорогая, когда в последний раз были твои месячные?

Для меня эта тема никогда не являлась чем-то запретным, чем-то неприятным или, не дай боже, грязным. Что естественно, то не безобразно. Женщины мучались каждый месяц, и если мы, мужчины, будем стыдить их за это, легче им не станет.

Оля подпрыгнула от вопроса, явно не ожидая такой реакции.

– Лекс… м-м-м, – замычала она, пытаясь собрать буквы в слова. – Это обязательно обсуждать прямо сейчас? Я вообще не готова к таким откровениям… – снова пауза, а я терпеливо ждал ответа. – Я вообще не могу обсуждать свои женские проблемы с противоположным полом. Бывший отродясь не знал о моих кровавых проблемах. Ему вообще всё это противно было…

– Я похож на твоего бывшего? – вскинул брови, отчего Оля мгновенно замолчала. – Это особенность твоего организма. Женского организма. Здесь нет ничего, чего ты должна стесняться. Глупости. У меня вот из носа всё детство кровь шла, и я никогда не молчал, когда случался новый приступ.

Это началось после смерти матери и прошло только с наступлением совершеннолетия. Врачи так и сказали: нервное перенапряжение.

Оля прикусила нижнюю губу и молчала.

– Повторю вопрос. Когда твои друзья из Краснодара, Красноусольска, Красноярска и других красных городов приезжали в последний раз? – не хочет прямолинейно, буду говорить всякими загадками. – Когда киска мордочку разбила?