Будущий сводный братец.

– Какого чёрта, Лекс?! Это женский туалет! – возмущаюсь я.

Невольно рассматриваю его. Александру очень идёт синий костюм. Расстёгнутый пиджак не скрывает белой рубашки, которая обтягивает его подкаченное тело. А красный галстук действует на меня магически. Слишком люблю мужчин в костюмах.

– Ну, так я и не заглядываю в кабинки, – усмехается он, косясь на соседний отсек. Убедившись, что мы одни, братец закрывает на защёлку дверь.

Какая наглость!

– Что тебе нужно?! – зло смотрю я, скрестив руки на груди.

– Ты, – совершенно спокойно отвечает он. – Тебе так идёт эта напускная злость, –вновь пожирает меня взглядом.

– Я – не вещь, – чеканю, жалея, что не захватила с собой вилку.

– Не вещь, – подтверждает Лекс.

– Моя мать – твоя будущая мачеха…

– И?

– Она против нас, – пытаюсь вразумить его, всё ещё помня наш разговор на скамейке и мои чувства после него.

Мне слишком хорошо рядом с Александром, и эти ощущения пугают.

– А ты?

Качаю головой. На самом деле у меня нет ответа на этот вопрос. Я сама не знаю, против я или нет. Да и что за глупый вопрос, в конце концов?!

– Мы с тобой вот-вот станем семьёй. Это инцест. Отстань от меня, пожалуйста, – делаю последнюю попытку послать неугомонного Александра куда подальше.

– Ну, что ж. Инцест – дело семейное, – совершенно спокойно говорит он.

Еле сдерживаюсь от того, чтобы не рассмеяться. И почему мне нравится юмор этого несносного наглеца?

– Так нельзя, – повторяю снова.

– Нельзя, – соглашается он, а в следующее мгновение я оказываюсь прижатой его мощным телом к раковине. – Но пока мы же не стали братом и сестрой?

Его дыхание обжигает мою кожу, и я вздрагиваю. Как бы сильно я этому не сопротивлялась, желание растекается по моему телу.

Стою, не дыша. Боюсь шелохнуться. Смотрю в эти бездонные глаза и пытаюсь в них не утонуть. Сложно. Очень сложно.

Лекс не двигается, тяжело дышит, опаляя меня своим дыханием.

Тянусь за поцелуем, сама не зная, зачем я это делаю.

Ольга

Немая сцена для меня длится целую вечность. Хочу, чтобы пытка поскорее закончилась, и совершенно ничего не могу сделать. Для меня существуют только его губы, его глаза, и моё жгучее желание, разлившееся по телу.

Неожиданно Лекс, тяжело вздохнув, отстраняется.

– Знаешь, как бы я ни хотел попробовать на вкус твои губы, вдохнуть аромат твоих волос и узнать, насколько мягкое твоё тело, я этого делать не стану, – с нескрываемым сожалением, даже мукой произносит он.

– Не станешь? – обескураженно интересуюсь я.

– Не стану, – подтверждает. – Пока ты сама этого не захочешь. Пока ты сама не нарушишь границы дозволенного.

– Не нарушу, – пытаюсь сказать твёрдо, но голос срывается.

Я сама не уверена ни в чём.

Лекс усмехается, но молчит. Некоторое время мы стоим в полной тишине, глядя друг на друга.

– После свадьбы я уеду в столицу, Лекс. Так что все твои коварные планы заранее провалились, – вздыхаю я, пытаясь придать голосу хоть какой-то уверенности.

– Не уедешь, – а вот Лексу её не занимать. – Что тебе делать в столице? Искать работу? Мучиться от безысходности? Вспоминать, какая красивая дочка у твоего бывшего?

Это звучит как пощёчина. Зло смотрю на неугомонного, но возразить мне совершенно нечего.

– Я каждый год езжу в августе за границу, – зачем-то говорит он. – Никто не удивится, если в этом году я возьму тебя. И я обещаю, что буду вести себя прилично, как самый настоящий брат, если… –прерывается и ухмыляется.

Ждёт, когда я сама что-то скажу.

– Если?.. – наконец, теряю терпение и сдаюсь.

– Если ты сама не захочешь чего-то большего, – заканчивает, наконец, парень.

– Не захочу, – решительно заявляю. – Моя мама против семейных интриг, и я не хочу её расстраивать. Хватит с неё вечных страданий. Уверена, что и твой отец тоже будет не в восторге.

– А ты всегда слушаешься мамочку? Даже в таком возрасте? – подначивает меня парень, задевая за живое.

Закатываю глаза. Он говорил ровно те же слова несколько дней назад.