Подняв взгляд выше, стала вести им по свободным брюкам, перевязанным атласной тканью в насколько слоев. Пояс скрывал края черной свободной рубашки, вышитой на манер наших мужских сорочек. Хотя присмотревшись, это и была вышиванка, орнаментированная серебряными нитями, с глубоким вырезом, который лишь слегка оголял часть линий груди мужчины. Однако остальное красноречиво выделялись под лёгкой тканью и так.

Я сглотнула, осмотрев Всеслава опять, и четко ощутив как краснею, а датчики за спиной пищат опять.

– Вам плохо, девица? У вас температура подскочила до тридцати семи! Вы в сознании?
– справа залепетал тот самый мужичок, пока я поднимала взгляд только выше, осматривая широкие плечи, жилистую шею и точёное лицо, с пухлыми губами, ровным и будто нарисованным носом, над которым сошлись брови.

Смотрела куда угодно на его лице, только не в глаза. Потому что как только заглянула в них, по телу будто мороз пробежал.

– Странно... А теперь всё резко пришло к стабильным для вас показателям. Вы удивительный экземпляр, - восхищённо продолжал мужик, пока Ярослав отчётливо и грозным детским голосом, не перебил его:

– Это не экземпляр! Она княжна и скоро будет моей матушкой!

Я чуть не задохнулась во второй раз, когда малыш произнес подобное. Воздух встал прямо комком в горле, но мальчик только широко улыбнулся и потянулся чтобы подойти, но его сдержал Всеслав.

– Ярослав!!!
– он настолько громко осек малыша, что я вздрогнула и скривилась, пройдясь по фигуре папаши уже с презрением.

"Ну и мужлан неотёсанный... Господи!" - опять сцепила зубы и повернув голову к мужичку, ровно и спокойно ответила:

– Это нормальная температура, доктор. Это значит, что я здорова.

– Но вчера вы горели, девица. Я такого жара в жизни ни у кого не видел. Все показатели взлетели, как ненормальные... Температура под сорок градусов!

– Потому что так и надо! Потому что она для того и пришла сюда! Чтобы удивлять и втираться в доверие молодого княжича!
– пигалица снова раскрыла рот, и тут же повернулась к папаше, в поклоне залепетав, - Мой Государь! Прислушайтесь к покорной слуге своей, эта женщина опасна для княжича! Она наверняка шпион ордынцев, и заслана, чтобы очаровать маленькое сердце княжича.

– Ольга!
– папаша осёк женщину холодным басом, а она замерла как послушная овца, благоговейно смотря в ответ, - Немедленно покинь это крыло и вернись в свои покои. Это тебя не касается, пока не грозит опасностью нашему народу. С остальным я разберусь сам! Тем более, тебя уже давно ждёт Радолир и дружина. Вы верно совсем позабыли зачем мы приехали в горный край!

Плавно повернув голову в мою сторону, напыщенная баба, прожгла взглядом и только потом, сжав губы в тонкую линию, опять поклонилась и вышла прочь так, словно это не папаша тут князь, а она.

"А дальше всё фантастичнее... Марвел прямо плачет по этой постановке..." - прищурилась, смотря как двери за ней закрылись сами, а в мои хоромы вошёл сам князь, чтоб ему провалиться!

– Можно?
– тихо спросил Ярослав и поднял взгляд на папашу, который осматривал меня всё пристальнее, а потом вдруг замер взглядом на груди.

"Блин... Сорочка!" - я схватилась за оборванный край, и тактично прокашлявшись, прикрыла оголённую ключицу.

Однако, как только Всеслав кивнул малышу, тут же отпустила ткань, потому что ребенок запрыгнул на царское ложе и добравшись до меня, сразу обхватил мое лицо руками.

– Вы теплая. Такая как тогда, в той комнате. Не болейте больше. Я испугался, когда папа вас принес, - Ярослав улыбнулся и сел ровнее буквально взобравшись на меня.

"Значит, сначала за шиворот и лицо хватал, а потом не погнушался кобылу и на руках понести?" - я кивнула и хмыкнула, ехидно ухмыльнувшись прямо в лицо папаше.

Однако князь не отставал, продолжая стоять как глыба у края кровати, наблюдая за нашим диалогом, со сложенными на груди руками в замок.

Всё это вызвало жуткую неловкость, которая вылилась в страх даже погладить ребенка в ответ на его прикосновения. Не спеша подняла взгляд над макушкой мальчика, и посмотрела на папашу опять. Он и дальше хмурился и следил с особой тщательностью за тем, что делает малыш. Словно пытаясь понять, как так вышло, что ребенок ко мне настолько привязался. Это прямо читалось на монолитном камне, который я не могла назвать лицом никак, из-за колючего и цепкого взгляда.

"Каменюка холодна! *(Камень холодный!) Но какая шикарная, блин!" - шикнула в мыслях, откинув на задний план бабские гормоны, и наконец обратилась к Ярославу.

– Ваше Высочество, вам нельзя говорить таких вещей, как только что, - я попыталась обратиться к мальчику как можно спокойнее и тактичнее, но ребенок сложил ручки на груди, аккурат как папаша, и нахохлился:

– Княжна нравится мне, а значит понравится и папе, - он кивнул своим словам, а следом упёрся руками в мои ноги, сев ко мне спиной и посмотрев на Всеслава: