— Забавные знакомства вы заводите, Андрей и Рита, — с усмешкой оглядывает меня Денис, в его прищуренных глазах заметно пренебрежение и недовольство. Но он всё же встает и жмет мне руку.

Юсупов-Юсупов-Юсупов… Этот род тоже состоит в Совете, и если он уступает Воскресенским во влиянии, то совсем немного.

— Своего круга вам уже мало, девушки? — спрашивает Денис, усевшись обратно. — Потянуло на эксперименты?

Причем смотрит он только на Воскресенскую. Вот кто греет его сердце. Интересно, что эти взгляды односторонние, а значит симпатия не взаимна.

— Дени, — вздергивает носик Рита. — Прояви пожалуйста манеры. Мишель, садись к нам, — обольстительно улыбнувшись, девушка пододвигается ближе к Кате. Юсупов сразу хмурится. Дилетант. Совсем не видит, что Воскресенская специально заводит его. Вопрос только зачем? Неужели, решила проверить мою выдержку? Хех, девочка, я таких «богатырей», как Дениска, на завтрак ем. Впрочем, и таких же лисиц, как ты сама.

— Почему бы и не к вам, — пожав плечами, сажусь к Рите, и она специально касается меня обнаженным плечом. Я не теряюсь и в ответ оглаживаю ее по бедру — лишь кончиками пальцев, но Воскресенская вспыхивает и удивленно округляет глаза, а Юсупов, наоборот, сужает.

Тут подбегает официант.

— Кружку мёда, — заказываю, за что удостаиваюсь пораженных взглядов. Что такое? Неужели на Руси уже мёд не в почете? Что же вы пьете? Иноземную брагу? Совсем предков не важите!

— Мм-мёд, господин? — хлопает глазами официант.

— Ты верно расслышал, челядинец. Хмельной мёд с добавленным соком диких ягод, — киваю уверенно, и он нетвердой походкой удаляется к бару.

— Андрей, где вы нашли своего нового друга? — насмешливо смеется Денис. — Случайно, не в былинах?

— Жизнь любого достойного воина и должна напоминать героическую былину, — решаю сам ответить на эту издевку. — Или ты не согласен, Денис?

— Романов, в отличие от Риты я не разрешал «тыкать» в меня, — хмурится он.

— В древности даже к царям общались на «ты», — парирую. — Чем ты лучше русских государей, Юсупов?

— Хотя бы тем, что я жив, а они нет, — язвит парень, нагнувшись вперед.

— Я бы не был так уверен, — широко усмехаюсь.

— Мальчики-мальчики, вы чего?! — спохватывается Рита, при этом берет меня за руку, что опять безумно бесит Юсупова. Чертовка играется с ним, а он и ведется, глупый ослик. — Прекратите ругаться. Мы пришли сюда веселиться. Вот я лично хочу танцевать, — и требовательно смотрит на меня.

— Отличная идея, — киваю и, вынув руку из пальцев Воскресенской, протягиваю ее князю в оранжевом платье. — Катя, не станцуешь со мной?

— Можно, — чуть розовеет она, сжимая мою ладонь через Риту, отчего та немного впадает в осадок. Лисичка осталось без завтрака.

Как раз начинается медляк. Я встаю, Катя проходит между столиком и Ритой, и мы отходим с брюнеткой на мини-танцпол. Далеко не убегаем, площадка расположена прямо тут, в центре зала, поэтому я отлично вижу надувшуюся симпатичную моську Риты. Но в одиночестве она сидит недолго, почти сразу ее зовет танцевать Юсупов, что, впрочем, не сильно прибавляет ей радости.

Я же, положив руку на талию Кати, вожу ее по танцполу в такт музыкальным обертонам.

— Тебе непривычно носить платье, — с усмешкой замечаю.

— С чего ты взял? — сразу рычит воительница, как загнанная в угол хищница.

Я смеюсь.

— Мне так показалось, — обвожу взглядом ее достоинства, выгодно подчеркнутые глубоким вырезом. — Но тебе не стоит волноваться. Твою изящность это нисколько не портит.

Она хмурится и отворачивает лицо, но шикарное тело воительницы, наоборот, подается ближе ко мне.

— Ты слишком откровенен, Романов. Это опасно.

— Я люблю опасность, — чуть подавшись, шепчу ей в ушко, от чего оно моментально краснеет. — Особенно красивую опасность.

— Боги, ты неисправим, — пищит она растерянно, посмотрев мне в глаза. — Откуда только ты такой взялся?

— Юсупов уже сказал — из былин, — снова смеюсь, и Катя фыркает, — Теперь мой вопрос. Почему ты надела непривычный наряд?

Она вспыхивает, как мак, отводит янтарные глаза и странным голосом произносит:

— Сам догадайся, раз такой умный.

После танца мы возвращаемся к диванчикам. По дороге я придерживаю Катю за локоть, пара Юсупов-Воскресенская садятся раньше. Рита вынужденно размещается у стены. Я же усаживаю к ней Катю, а сам падаю рядом с князем-защитницей. Такая рокировка тут же вызывает возмущение у Воскресенской:

— Кэт, Мишель — наш общий с тобой мальчик! А ты его себе присвоила! Нечестно!

— Но разве до танцев ты не сидела с ним также одна? — невозмутимо парирует Катя, и барышня вынуждена уступить.