Его звали Чарльз, и в него влюбилась мать Оливии – Элен. Она бросила мужа и дочь с сыном и ушла из семьи. Оливия помнила свое отчаяние, ей было всего тринадцать лет, и она очень нуждалась в матери, но той не было рядом. Она предпочла детям свое счастье с другим мужчиной. Тогда же Оливия пообещала самой себе, что никогда не пойдем в церковь, она четко уяснила, что там все обманщики и отвратительные люди. А тут ее единственная дочь пошла в это ужасное место!

Правда, после этого спора Оливия ненадолго оставила Люси в покое. Она не хотела бередить свои раны и решила, что скоро дочь сама все поймет. Но прошло уже больше года, а Люси, наоборот, все больше нравилось ходить в церковь. Оливии было непонятно это, ведь она знала своего ребенка и понимала, что та не будет общаться с плохими. Но Оливия думала, что Люси наивна и ее просто водят за нос.

За такими мыслями женщина даже не заметила, как ее муж Роберт внезапно поддался уговорам Люси пойти с ней в церковь. Как оказалось, Робу понравилось собрание и люди, пришедшие на него. Оливия была в шоке, она не могла понять, что такого хорошего в месте, где собираются мошенники. Но ходить туда она не собиралась, заранее убедив себя, что со времен ее детства ничего не изменилось, и ей там не понравится.

Оливия была в церкви только один раз – в тот день, когда Элен привела девочку и ее брата Марка в это место, чтобы познакомить с Чарльзом. Сначала Оливии даже понравилась церковь – простое здание без куполов, деревянные скамейки, приятный запах в светлом помещении.

Сначала вперед вышла какая-то группа людей и стала петь гимн. Он понравился Оливии, затем вышел какой-то человек и стал говорить о Боге, в таком темпе прошло все собрание. Марк тоже слушал довольно внимательно, хотя он был старше сестры на два года, и его было трудно чем-то увлечь. Но вот после собрания все и началось…

– Дети, познакомьтесь, – когда они вышли на улицу, к их семье подошел какой-то мужчина, и Элен встала рядом с ним. – Это Чарльз, он тоже ходит в эту церковь.

– Привет, Оливия, Марк, – Чарльз протянул им руку и добавил. – Ваша мама много о вас рассказывала.

Оливия не совсем поняла, зачем их маме что-то рассказывать чужому человеку о них. А вот Марк стал догадываться. Он мрачно посмотрел на мать и спросил:

– Мам, кто этот человек?

Элен вздохнула, понимая, что сейчас будет скандал и отвела свою семью в сторону. Марк шагал неохотно, сверля глазами спину Чарльза.

– Мы с Чарли встречаемся, – Элен старалась не смотреть на вытянувшиеся лица детей, пораженных этой новостью.

Оливия и раньше знала, что у них дома есть проблемы, но не думала, что все так серьезно. Она растерянно посмотрела на Марка, ища поддержку, но тот стоял, сжав кулаки. Тогда девочка взглянула на Элен и спросила дрожавшими губами:

– Мам, а как же мы? Как папа? Вы же любите друг друга…

– Доченька, пойми, – Элен попыталась обнять ее. – Мы с папой больше не любим друг друга. А к вам я буду приходить…

Оливия увернулась от ее объятий и всхлипнула, чувствуя, как рушится ее мир. Марк, стоящий рядом, зло сплюнул.

– Олив, она бросает нас! Мы ей не нужны! Ненавижу тебя!

Выкрикнув последние слова, Марк стремительно зашагал прочь от них. Оливия медленно посмотрела на Чарльза и Элен, в ее глазах был гнев и боль.

– Как ты могла, мам? Не хочу видеть тебя! Ненавижу вас обоих! – девочка ткнула пальцем в здание позади них. – И вашу церковь тоже ненавижу!

Она быстро убежала оттуда, не желая смотреть на свою мать, которая предала их семью. С того дня Оливия ни разу не заходила в церковь, и хотя она давно выросла, ее чувство ненависти к верующим по-прежнему оставалось с ней.

Оливия не могла остановить дочь и мужа, не могла запретить им ходить в церковь. Но она старалась не слушать их разговоры о Боге и их верующих друзьях. Каждый раз, когда они заводили эти беседы при ней, женщина вставала и демонстративно уходила из комнаты. Со временем Роб смирился, зная свою жену и понимая, что не изменит ее сам. Он мог только молиться за Оливию и просить Бога смягчить ее сердце. Зато Люси не могла так спокойно оставить это, она по-прежнему старалась ввернуть в разговор с матерью что-то о Боге или о делах церкви. Подсовывала маме разные брошюрки или звала на собрание. Оливия только хмыкала на все ее попытки и решительно отвергала все их.

Люси, как и ее отец, тоже молилась за маму. К сожалению, она больше ничего не могла сделать, хотя ее кипучая натура требовала каких-то действий. Она часто обсуждала эту проблему с Мэри, возмущаясь тем, что ее мама просто не хотела принимать весть о спасении.

Как-то Люси и Мэри сидели в комнате Мэри в общежитии, и Люси, грустно вздохнув, сказала:

–Я просто не понимаю маму. Она же видит, как мы с папой ходим в церковь. Почему она думает, что там плохо?

Мэри задумчиво смотрела на подругу.

– Помнишь проповедь с прошлого воскресенья? – неожиданно спросила она.

– Да, конечно! – с энтузиазмом кивнула Люси. – Мистер Дибси говорил о благовестии, как надо приводить людей ко Христу!

– Точно, – улыбнулась Мэри. – А не помнишь, что он говорил про то, как не надо это делать?

Люси удивленно посмотрела на подругу.

– Ну, он говорил, что не надо навязывать людям весть о спасении. Если они не хотят ее принять, надо отойти на шаг дальше от человека и предоставить действовать Богу.