Командир бригады генерал-майор Людингаузен-Вольф считался молодым даже по меркам нынешней юной эпохи. Ему шел лишь тридцать четвертый год, что не мешало барону быть опытным воином. Чин подпоручика и первый орден Анны третьей степени он получил в неполные шестнадцать лет за участие в Голландской экспедиции. Потом были сражения с французами в Пруссии и со шведами в Финляндии. Войну двенадцатого года Людингаузен-Вольф встретил майором и командиром полка, а закончил генералом. Пять орденов, включая заветный для любого офицера Георгий, были ему наградой за кампанию. Равно как и четыре раны, четыре знака чести, полученные в разных сражениях и разных войнах.

Как истинный служака, генерал дал людям прийти в себя после долгого морского путешествия, а затем стал готовить их ко всему: и к походу в Мехико, согласно полученному заранее приказу, и к смотру, если вдруг наместник решит встретить полки неподалеку от портового города.

В море по понятным причинам любые занятия были невозможны. Тем с большим усердием теперь господа офицеры и сам генерал старательно гоняли солдат, доводя до совершенства движения фрунтов, без которых невозможно выиграть серьезный бой, не говоря уже о том, чтобы произвести впечатление на придирчивое обычно начальство.

Несмотря на непрерывные учения и ремонт амуниции, у офицеров вполне хватало сил ухлестывать по вечерам за местными красотками и даже посещать балы, даваемые в честь непобедимого российского воинства.

С Моллером барон виделся редко. Наконец-то получив в свое распоряжение флот, адмирал целыми днями пропадал на кораблях или же занимался многочисленными проблемами, связанными с ремонтом и прочими портовыми заботами.

Впрочем, флот сам по себе, армия – сама. Вместе они бывали, лишь когда действия происходили у берегов, но столица Мексики лежала в стороне от моря, и дороги военных должны были в самое ближайшее время разойтись. Оставались мелочи – запастись провизией на дорогу, получить необходимое количество подвод, и бригада должна была тронуться в путь. К вящему облегчению всех чинов от последнего солдата до генерала – по сухопутью.

Несколько казаков на взмыленных лошадях появились в виду занимающихся полков на шестой день по прибытии. Старший из прибывших, молоденький хорунжий, немедленно потребовал показать, где находится генерал, и, стараясь из последних сил держаться браво, вручил барону запечатанный конверт.

– Вашему превосходительству от его сиятельства графа Резанова. – Даже слова давались посыльному с явным трудом.

Людингаузен-Вольф торопливо вскрыл, пробежал глазами ровные строчки и подозвал к себе адъютанта:

– Господ полковников ко мне. Срочно.

В призыве не было необходимости. Завидев гонцов, полковые и батарейный командиры сами направились к генералу. Остальные офицеры тоже были не прочь поскорее узнать, что скрывается в послании, и только требования субординации не позволили им подойти к начальству.

Лишь хорунжий по-прежнему оставался рядом. По его пыльному лицу стекала струйка пота, а весь вид был настолько измученным, что оставалось загадкой, как казак вообще умудряется оставаться на ногах.

– Господин хорунжий, отдохните пока, – участливо сказал барон. – Нам все равно надо еще принять конкретные решения.

– Слушаюсь! – Офицер привычно вскинул руку к фуражке.

– Господа! – не стал томить непосредственных помощников генерал. – Граф Резанов сообщает: на границе Мексики и штата Луизиана крайне неспокойно. Совершено нападение на казачью линию. Сысоеву удалось отразить налет, однако вполне вероятно его повторение в самом близком будущем. Возможна война. Наместник приказывает как можно быстрее выдвинуться к казачьей линии.

– Но это же почти через всю страну…

Замечание было резонным. Тут даже карты не требовалось, чтобы понять: при максимальной быстроте бригада физически не успеет подойти к северной границе в ближайший месяц, а то и два. Причем последний срок гораздо ближе к истинному. Человеческие силы имеют предел. Да еще непонятно, как обстоят дела с дорогами, как будет организовано снабжение во время марша и многие иные необходимые вопросы. В подобной ситуации помощь рискует опоздать.

Людингаузен-Вольф, как и его полковники, прекрасно помнил о силах казаков. Маловато было последних для войны. Очень уж рано она грозила разразиться.

Собравшиеся молчали. Они были готовы выполнить приказ, лишь сомневались, насколько в состоянии успеть это сделать. И несколько лишних минут не играли особой роли.

– А если… – продолжать генерал не стал.

Три пары глаз смотрели на него, пытаясь понять, какое решение собрался принять их командир.

– Есть шанс, – наконец объявил барон. – Пешим маршем идти долго, однако транспорты до сих пор стоят в Веракрусе.

Все улыбнулись с невольным облегчением. Как бы они ни проклинали недавний не слишком легкий переход через океан, иного пути успеть к северной границе не было. Путь по морю по-любому быстрее сухопутного похода. И не столь важно, есть в конечном пункте какой-нибудь порт или нет. В крайнем случае можно высадиться на берегу в первом более или менее удобном месте. Главное, чтобы оно было возможно ближе к казачьей линии. Лишь вопрос, согласится ли флотское командование на самочинные действия без приказа свыше. Ждать же распоряжения наместника слишком долго.