В таком настроении и такой компании мы поднялись по крыльцу и вошли в особняк Змееуста. Мрачная гостиная оказалась настолько затхлой, будто прямо тут недавно поднимали трупы. Сколько уже замечал, жилище обычно соответствовало хозяину. А любой некромант рано или поздно превращал свой домишко в кладбище. Наследничек еще потратится, все это проветривая и очищая.

В центре гостиной в золотой раме висел огромный портрет Змееуста. На холсте почивший был запечатлен совсем не таким, каким его прибрала Темнота. С картины смотрел зрелый мужчина без пигментных пятен и глубоких морщин, зато с десятью пальцами — видимо, еще не встретился с моим отцом — и гербовой печаткой на безымянном, которая сейчас была на мне. Нетерпеливо поглядывая на это кольцо, наследник устроил нам обзорную экскурсию по дому. А учитывая, что старый хрыч оказался любителем роскоши, наша прогулка обещала быть весьма увлекательной.

Начали мы с гостиной, где на дубовых полках стояли старинные кубки, украшенные резьбой и цветными камнями. Роскошная коллекция, из тех, которые собираются годами. Из некоторых, если верить будущему хозяину, пили викинги. Ну вот зачем он это говорит? Будто сам приглашает взять.

— Не, ну это не бери, — торопливо произнес он, когда Глеб потянул руку к одной из полок. — Это прям семейная ценность, это еще мой прапрапрадед…

После фразы «не бери» друг, конечно же, взял один из кубков — тот самый, к которому прикладывались викинги.

— Все, что нам захочется, — напомнил он, крутя вещицу в руке. — Разве тебе жалко, брат?

Прапраправнук аж воздухом подавился. Вот интересно, когда он предлагал брать из этого дома все, что нам захочется, он что думал, что мы как воспитанные люди не воспользуемся предложением? Мы не настолько воспитанные.

— Если что, — раздался за спиной писклявый голосок, — вы всегда можете подключить Синьорию, и мы поделим все максимально честно, — выдал писарь.

Ага, еще скажи бескорыстно. Если звать Синьорию, она и себе непременно кусочек потребует — а то и вовсе кусище. Стоит обратиться к ним, как половина имущества мигом рассосется в воздухе — всплывут какие-то старые долги, бумаги, обязательства. Синьория с легкостью может описать все имущество и как спорное заморозить до окончания процедуры, а такие процедуры могут длиться месяцами, а то и годами, а то и десятилетиями — смотря насколько ценным окажется имущество, которое Синьория взяла на сохранение.

— Не надо, — спешно отрезал наследник, — мы сами.

— Вот и отлично, — подытожил Глеб, и семейная реликвия скрылась в мешке.

Пижон с тоской проводил ее глазами.

— А кабинет где? — спросил я.

Немного подрастеряв недавний энтузиазм, будущий хозяин повел нас вглубь богатого особняка. Стены украшали картины в золоченных рамах, полки с коллекционной мелочевкой, старинные фарфоровые вазы, сверкающие рыцарские доспехи по углам — тут были прямо музейные экспонаты. Время от времени под тягостные вздохи наследника Глеб утаскивал то одно, то другое в мешок, словно назло выбирая то, от чего наш провожатый вздыхал громче всего. На время дом колдуна будто стал нашей личной копилкой, сокровищницей, из которой можно взять что угодно. Это как девчонок снимать в клубе, когда заранее уверен, что любая даст — только подойди. Интересно, по скольки таким домам ходил ты?

Кабинет почившего обнаружился прямо под крышей. В самом центре стоял массивный мраморный стол, похожий на внушительный монумент. Однако, несмотря на габариты, внутри не нашлось ничего стоящего — только одна трофейная коробочка, совсем крохотная по сравнению с отцовской, которая тут же исчезла в недрах нашего мешка. Если бывшие хозяева захотят выкупить хранящиеся там колечки, пусть теперь идут ко мне.

— Но… — начал было внучатый племянник.

— Будь благодарен тому, кто сделал тебя наследником, — напомнил я.

Мой новый брат издал тяжелый вздох, но промолчал, прекрасно понимая, что печатка на моем пальце стоит куда больше.

— Если вам угодно подключить Синьорию… — снова влез писарь.

— Спасибо, мы сами, — опять отрезал наследничек, однако уже не так уверенно, как в первый раз.

Под его напряженным взглядом, словно опасающимся, что мы унесем слишком много, я повернулся к пыльным книжным полкам и принялся за дело. Библиотеку Змееуста я обыскал особенно тщательно, точно зная, что ищу. В конце мануала, который когда-то давно отец составлял для меня из обрывков других книг, был список трудов, которые он хотел, но не сумел достать. Вот от них бы я не отказался.

Однако, несмотря на густо заставленные полки, тут стояла сплошь какая-то ерунда. Большинство книг с пространными изысканиями и мудреными терминами на деле напоминали фантазии тех, кто с Темнотой соприкоснулся лишь одним пальчиком. В общем, в этой библиотеке я не нашел ничего ценного. Хотя чего можно ожидать от человека, добровольно вытащившего из себя часть души? Он, по ходу, вообще ничего не ценил.

Покинув кабинет, всей компанией мы посетили кладовую неподалеку, где нашлось коллекционное вино, на вид такое же старое, как и его бывший хозяин — только если второму время шло не на пользу, то вину как раз наоборот. Глеб с довольным видом утащил парочку бутылок в заметно располневший мешок, начавший приятно булькать при ходьбе.

Затем мы прошествовали в спальню почившего. Просторное помещение оказалось очень темным, словно старик прятался здесь от дневного света. Шторы были не просто задвинуты, а скреплены в нескольких местах большими прищепками, чтобы ни один луч не потревожил покой. В центре комнаты стояла огромная разворошенная кровать с множеством перин, рядом — шкаф с нелепыми костюмами и колпаками. А на самом видном месте на комоде расположилась шкатулка с драгоценностями, точно не ожидавшая, что к ней потянет руки хоть кто-то, кроме хозяина. Наследничек аж простонал сквозь стиснутые зубы, когда Глеб ее подхватил. Мог бы, к нашему визиту он бы спрятал ее куда подальше, но, похоже, боялся даже заходить в свой будущий дом без меня. В дом мертвого колдуна вообще опасно заходить, если у тебя нет на это прав. А такое право сейчас имелось только у меня, носившего печатку хозяина — что, собственно, и давало мне права на все остальное.