Отдышавшись, Нода вернулась к себе и долго пыталась переключиться, думая о чём угодно другом.

Дни медленно ползли, ей оставалось лишь ждать. На всякий случай она отправила Амлэю на разведку, не зная, зачем. Цель достигнута, задача выполнена — что ещё нужно? Что-то было нужно.

Ноде вдруг показалось, что со смертью Гарри она не приобрела, а потеряла. Это была бредовая мысль. Тогда, в Аннуриене, стоя около зажавшего её демона, она смотрела на его сосредоточенное лицо. Тогда она принимала решение. Ей стоило бы сделать два шага и один, может быть два удара, и всё решилось бы. Именно тогда. Она сослалась на скуку, сама себя пыталась заставить поверить, что это было бы слишком просто, неинтересно — жульничество. Но нет, она так не чувствовала.

Вдруг Нода остановилась. Прямо посреди аллеи. Остановилась так внезапно, что крылатая вифка, что наблюдала за ней, перестала чирикать и упорхнула вглубь леса. Она остановилась от осознания, что слишком поздно что-то менять, но если бы она могла, она бы открестилась от затеи убивать Гарри ради божественности.

Счастье испарилось первым, исчезло, не оставив следа. Удивление превратилось в воспоминание. Облегчение сменилось новой ношей ожидания. И что же осталось? Что осталось после того, как Гарри умер, а их план пришёл к успеху?

Осталась грусть, а ещё пустота. Пустота там, где должно было быть что-то. Там, где что-то было, пока всё не свершилось. Пустота эта была далеко не только от отсутствия цели. Было в её отказе убивать Гарри ещё что-то глубоко личное. То, что она когда-то знала, но давно забыла.

Полуэльфийка прошла ещё пять амреллов и уселась под дерево в холодную траву, тяжело вздыхая. В ней разгоралась злость на себя, обида за принятые решения. Ох, если бы она только могла повернуть всё вспять… Гарри, если бы ты только выжил…

И в этот момент её будто обожгло. Она что-то ощутила, лишь на мгновение, оставшись сидеть с открытым ртом, пытаясь за хвост словить, что же она только что ощутила.

Гарри

И тогда в сознании всплыло лицо, обращённое словно с молитвой: тонкие черты, тоненькие полоски бровей, большие карие глаза и волосы всех цветов осени, такие мягкие и нежные. Улыбка на её лице, милая и дерзкая в одно и то же время.

— Гарри, если бы ты только выжил… — пронёсся в голове её нежный и грустный голос.

— Рано хороните! — сжал зубы я.

Может быть ты и не та самая, но вначале я тебя найду, а потом решу!

Я напрягся изо всех сил, двигаясь вначале крайне медленно, а в последствие всё быстрее и быстрее, продираясь через серебряный шторм. Я вдруг словил себя на мысли, что каждая моя попытка — это очередное пущенное заклинание, которое отзывалось внутри чем-то, похожим на ту самую серебряную вспышку, которой меня изгнал тот мертвец. Заклинания, которыми можно подчинить души. Власть, данная лишь Серой Пустоши.

— Мне не страшна больше смерть? — удивился я, задавая этот вопрос вслух.

Ответа на вопрос я не получил. Скорее всего страшна.

Сдвоенное кольцо разогревалось, пульсировало жаром и… Боли не было, было нечто другое. Агония, тьма, давление, ощущение абсолютной потерянности. Нечто, что многократно хуже боли. И это чувство нарастало, срывая какие-то внутренние барьеры.

А вера в меня начинала угасать. Мир провернулся вокруг своей оси дважды под моими ногами. За это время я чувствовал угасание той силы, что сдерживала бурный ветер, уносящий меня прочь от этого мира.

И вот, когда я вновь стал видеть родной Анатор и свой собственный труп, который никто так и не нашёл, в глазницах которого копошились люминисцирующие жуки, шторм вдруг закончился.

Сеамни

По астралу прошлись грубо, как булыжник в воду кинули. Через минуту после этого перед ошарашенной, хлопающей глазами Сеамни стоял Леголас, переводя дыхание.

— Гарри пропал, и это было неожиданно, — сообщил он.

Они вышли из Нуриен Юндил. Всё ещё Агнес раздавала зерно и крупы для посевной, всё так же рядом ошивался Марсенас, как и часть назад. Толпа местных стала меньше, но к ней присоединились новоприбывшие, требовавшие свою долю, хотя она и не была положена изначально. Деревня жила своей привычной жизнью, и эту жизнь нельзя было нарушать странными новостями.

Эльфийка подошла к месту, с которого по словам Леголаса Гарри махал ему рукой, а после просто исчез, и ощутила тот самый грубый разрыв в астрале. Села и принялась наблюдать.

Леголас

Он смотрел за готталмаэ внимательно, не отвлекая её от её работы. Леголас понимал, что, возможно, нечего волноваться, потому что Гарри часто пропадал посреди слова и даже посреди взмаха, но здесь было что-то не то. Как укол. Лицо Гарри отражало удивление в этот момент. Оно не отражало удивления даже когда к границе Аннуриена подошли рыцари, собирающиеся перевешать половину деревни.