— У меня нет отца. Верней, есть где-то. Он ушел от нас.

— Гм…

Тонко продуманные наводящие вопросы рассыпаются на ходу. Интервью трещит по всем швам. Только не надо показывать виду.

— А мама кем работает?

— Проводницей в поезде.

— Значит, большую часть времени ты живешь один, самостоятельно?

— Чего тут такого? Привык уже. Да и не один. У нас в квартире еще живет Зоя…

В это мгновение спортплощадку оглашает невообразимый шум и крик, обе команды, сгрудившись у ворот, наперебой орут «го-о-л!» и «не-е было!»

— Нашим забили! — успевает выпалить Витька Егоров. — Говорил же, без меня проиграют! — и устремляется в центр гвалта, крича во всю мочь: — Не было гола, я видел!..

Ну что ж, следует признать, что задуманное интервью не оправдало надежд. Кое-что, конечно, стало яснее, но душа нашего юного друга Витьки Егорова, в которую так хотелось проникнуть поглубже, осталась закрытой, как дверь в чужую комнату.

Не взламывать же силой!..

А теперь возьмем карту нашей страны и найдем на ней Ленинград.

Это проще простого.

Вот Ленинград. От него на юг идет железная дорога: Москва, Тула, Курск, Орел, Харьков и еще дальше, в Крым, к Черному морю.

Это та самая дорога, по которой ездит проводницей Ольга Ивановна Егорова. Туда-обратно, туда-обратно. И кому, как не ей, порассказать бы про эту дорогу, но она всего не скажет, потому что всего не знает.

В самом деле, откуда ей знать, что если выйти на одной промежуточной станции и сесть в местный автобус, то через час он остановится на площади небольшого поселка, как раз у почты. И уж подавно не может знать Ольга Ивановна Егорова, что в один прекрасный день к почте подошла девочка и опустила письмо в почтовый ящик.

Письмо было адресовано в Ленинград и, вполне возможно, попало именно в этот поезд, только Ольга Ивановна ехала в своем пятом вагоне, а письмо — в почтовом.

Потом, уже в Ленинграде, Ольга Ивановна, закончив дела, отправилась домой, а письмо вместе с тысячами других писем прошло сортировку, определилось в нужное районное почтовое отделение и в скором времени оказалось не где-нибудь, а на столе директора школы.

Директор вызвал к себе Александру Михайловну Скворцову, воспитательницу шестого «б» класса и, когда она пришла в кабинет, сказал ей:

— Вам письмо!

— От кого? — изумленно спросила она.

— От некоей Лены Измайловой, — сказал директор, вертя в руках синий конверт.

— Не знаю такой, — с уверенностью сказала Александра Михайловна.

В конверт было вложено два письма. Одно поменьше, другое побольше.

Письмо поменьше гласило:

«Прошу передать это ученику шестого «б» класса, у которого имя или фамилия начинается на букву «Е».

— Странная просьба, — заметил директор.

— У детей свой мир, ничего странного, — не согласилась воспитательница и, прищурившись, стала вспоминать, кто у нее в классе имеется на букву «Е».

— Егоров! — воскликнула она через секунду.

— Витя Егоров? — засмеялся директор. — Ну, ну. Вам видней.

Письмо побольше было на целой странице в линейку, чистое и аккуратное, переписанное, видимо, с черновика набело. Очень старательное было письмо.

Вот оно, дословно:

«Здравствуй, незнакомый мальчик!

Пишет тебе Лена Измайлова, тоже ученица шестого «б» в нашей школе. Давай будем переписываться с тобой. Я нарочно просила, чтобы твое имя или фамилия начинались на букву «Е», потому что меня зовут Елена — тоже на букву «Е». Другого способа я не придумала. Этим летом мы ездили всем классом на экскурсию в Ленинград и жили как раз в твоей школе, в спортзале. Вот почему я пишу в твою школу, как в знакомую. Ленинград мне очень понравился. Мы были в Эрмитаже, в Русском музее, гуляли вдоль Невы и видели белые ночи. Какой ты счастливый, что живешь в таком городе! У меня теперь мечта еще раз приехать в Ленинград. Но это неизвестно, потому что мой папа офицер, летчик. Он служит там, где надо служить, а мы вместе с ним. Я хочу переписываться с тобой, чтобы ты писал мне про свой город, про себя. Может быть, мы станем друзьями. Желаю тебе успехов в учебе и в жизни. Пиши мне по адресу, который на конверте. Лена Измайлова».

— Ты, конечно, ответишь ей? — спросила Александра Михайловна, подождав, пока Витька прочтет это письмо. — По-моему, ты должен ответить. Во всяком случае, я сообщу Лене Измайловой, что ее просьба выполнена и письмо вручено. Я обязана это сделать. Остальное уж зависит от тебя.

— Чего от меня зависит? Я не просил, она сама накатала, — буркнул Витька, которому все это было ни к чему.

— Не накатала, а написала, — поправила его Александра Михайловна и ушла.

В классе никого не было. Витька посмотрел в окно — там сеял дождик, на спортплощадке стояли лужи, в них плавали желтые листья.

«Вот свалилось на мою голову, — подумал Витька о письме от какой-то неизвестной Лены Измайловой. — Делать ей больше нечего!»

Настроение у него стало серым, как погода за окном. В своей жизни он не написал и не получил ни одного письма. И не испытывал в этом решительно никакой потребности. А тут вдруг нате вам — переписывайся, да еще и по обязанности! Охота была!

Витькино решение было окончательным и бесповоротным. Он сделал из письма птицу и пустил ее под потолок. Птица совершила плавный круг и вернулась на парту. Как бумеранг. Витька скомкал птицу, сунул в карман. В другой карман запихнул конверт. Взял портфель и вышел из класса.