Перспектива была не ахти какая веселая. Сегодня болтаться на улице до прихода Зои, может, до самой ночи. Завтра явиться в школу с невыполненными уроками. А послезавтра получить от матери встрепку за посеянный ключ.

Вообще-то, мама человек справедливый и зря не ругается. Витьке никогда особо не влетало за порванные штаны или вдрызг разбитые футболом ботинки. Мать просто разводила руками, горестно вздыхала: «Что ж ты со мной делаешь, разбойник? Где напастись на тебя барахла?» Но что касается ключа, то тут пощады от нее не жди. Ой будет лютовать!

Как только переехали сюда, ключ от квартиры стал для Витьки чистым наказанием. Куда бы ни шел Витька, вслед ему всегда неслось одно и тоже: смотри, не потеряй ключ, голову сниму! Когда возвращался, мать первым делом интересовалась, где ключ. Но хуже всего было то, что она заставила сына носить этот распроклятый ключ на веревочке, под рубашкой, нацепив на шею.

— Что я — верующий, что ли? — отбрыкивался Витька, но мать была неумолима, и ему пришлось позорно таскать ключ на груди, как крест. Хорошо еще, никто из ребят не знал!

Постепенно Витька добился отмены этого крепостного права, и ключ перекочевал в карман, как и положено у нормальных людей.

Но теперь в кармане была дырка, а ключа не было.

Что же все-таки делать?

Примерно с час Витька бессмысленно блуждал по микрорайону, старенький его портфель, разбухший от тетрадок и учебников, оттягивал руку, хотелось есть. От нечего делать он спрашивал у прохожих время, как будто самое главное сейчас было точно знать, который час. И вдруг мелькнула спасительная мысль! Вот дурак, ходит тут, как неприкаянный, а надо мчаться к Зое на фабрику, перехватить ее у проходной, все как есть объяснить и — порядок, у нее-то ключ при себе!

Минут через сорок Витька выскочил из трамвая и побежал к зданию трикотажной фабрики.

Возле проходной, опершись на оградку, отделяющую тротуар от мостовой, стоял Толя Плужников. В той же куртке, тех же джинсах. Только вместо цветов в руках у него был маленький транзисторный приемник, который мурлыкал по-зарубежному.

— Здравствуй, — сказал Витька, подойдя к Толе Плужникову.

— Привет! — удивился он.

— Я ключ посеял, домой не попасть…

— Красота! — воскликнул Толя и, сунув Витьке транзистор, кинулся в проходную.

Вскоре он вернулся.

— Порядок, сейчас она выйдет, — сказал Толя и взял транзистор себе.

Ждать пришлось недолго. Зоя выбежала из проходной, поискала их глазами, но они сами подошли к ней. Зоя была в пальтишке, наброшенном на плечи, под ним виднелся легкий пестренький халатик, голова повязана косынкой.

Весь разговор с Зоей Витька принял на себя, потому что на Толю Плужникова она и не взглянула. Отдала ключ от квартиры и все. Как будто Толя был тут совсем посторонний. Витька учуял в этом явную несправедливость и принялся объяснять Зое, как подошел к проходной и увидел Толю, как Толя помчался вызывать ее по местному телефону…

— Дома поговорим, — поставила точку Зоя. — Пока!

И улетучилась.

Витька и Толя переглянулись.

— Такие, брат, дела, — сказал Толя и закурил сигарету «Варна».

— Поехали к нам, — ни с того ни с сего брякнул Витька, крутя на пальце Зоин ключ.

— Стоит ли?

— Пельмени сварим…

— Тогда другой разговор, — не то в шутку, не то всерьез сказал Толя, и они двинулись к трамвайной остановке.

Пельмени получились на славу!

К той пачке, которую по пути купил Витька, как ему и было велено в оставленной матерью записке, Толя Плужников добавил свою, и, пока закипала вода в кастрюльке, они обшарили кухонный стол, достали бутылочку уксуса, горчицу, перец, чтобы из всего этого приготовить «отраву» — так Толя назвал смесь, необходимую для «остроты ощущений».

Витька в душе ликовал. Во всем они были с Толей наравне! Да и обед выглядел истинно мужским обедом: на столе расстелена газета, черный хлеб нарезан крупными ломтями, в тарелке гора пельменей, а «отрава» такая, что обжигает рот и выдавливает слезы из глаз. Будто горчичник на язык ставят! Но Витька и виду не показывает: макает пельменину, отправляет в рот, заедает черным хлебом. Точь-в-точь как Толя Плужников!

А разговор-то, разговор!..

Толя рассказывает про то, как служил в армии, разные истории вспоминает, серьезные и смешные. Витька то поддакивает с понимающим видом, то заливается смехом. Время идет незаметно, Толя курит сигареты «Варна», табачный дым витает в кухне, бархатно звучит негромкий Толин басок.

И — ни слова о Зое!

Как будто все, что было до этих минут, — и телефонные звонки, и цветы-гвоздички, и дежурства у проходной, — все оказалось лишь предлогом, чтобы встретиться именно с ним, с Витькой Егоровым, а вовсе не с Зоей…

Толя встает из-за стола.

— Уже уходишь? — огорчается Витька. — Можно еще чайку попить, а?

— Спасибо, старик. Пора двигаться. Мне в училище надо…

Когда вернулась с работы Зоя, в кухне был полный порядок, Витька сидел за уроками.

— Кто курил? — с ходу спросила Зоя.