— Согласен, мои дорогие дамы. Эстетики там мало.

Потом началась драка, переросшая в побоище. Полина с мамой тоже смотрели. Мама прикрыла рот ладошкой. Сестра ухмылялась.

— Гладиатор драный. — Подвела итог записи Полина. Забрала у меня свой телефон.

— Отец где?

— В местной прокуратуре. У него там какой-то знакомый. Твои дружки уже давно слиняли. Их отпустили ещё утром, на следующий день. Там адвокаты прилетели, как мухи на навозную кучу. У них всё хорошо. Пара царапин и пара синяков. Не более. — Полина была недовольна. — А вот ты опять выхватил. Не знаю, как ты в школе появишься.

— Думаешь выгонят? Да ну на фиг. Я в свободное от работы время как хочу, так и расслабляюсь. Да и сильно переживать не буду. Уеду значит.

— Куда?

— Далеко. Куда, не скажу. Это большой секрет для маленькой компании.

Потом приходил следователь. Я писать заявление и предъявлять претензии сотрудникам полиции отказался. Сказал, что сам виноват. Потом я уснул. Проснулся от умоляющего девичьего голоса. Понял, это Литвинова. Она кого-то просила. Говорила, что просто посидит тихонечко рядом. Открыл глаза. Точно, Полина. Видать, сумела проскочить как-то. На ней был белый халат и даже стетоскоп где-то взяла, якобы она сама врач. Ловко замаскировалась. Но её спалили в моей палате. Я попросил доктора оставить Полину. Она сидела на стуле рядом со мной. Насупилась, как сыч.

— Что, Макс, доволен да?

— Доволен чем? Тем, что во мне просверлили лишнюю дырку и чуть не проломили голову? Однако, Полина, я не знал, что я садо-мазо!

— А если бы тебя убили? Чтобы я делала?

— Как что? Принесла бы мне на могилку пару ромашек, проронила бы скупую женскую слезу на свежий холмик и стала бы жить дальше. Окончила бы школу, поступила в институт и стала бы встречаться с нормальным парнем. Можно даже с ботаном каким-нибудь. Подрессировала бы его, как будущего мужа. Потом бы вышла за него замуж и родила бы ему четверых лялечек. Он был бы счастлив. Прыгал бы до потолка. Облизывал тебя с ног до головы и сюсюкался бы с вашим детским садом. Не муж, а золото с бриллиантами. Отвечаю!

— Ты сейчас издеваешься надо мной, Вольский? Не надо мне ботаника. А так же не надо мне драного мачо и прочий мусор. Я себе выбрала уже мужа. И дрессировка началась четыре месяца назад. Правда этот экземпляр мужской особи плохо поддаётся дрессировке. Но ничего терпение и труд всё перетрут да, Макс? А облизывать меня, так он будет с большим энтузиазмом, в этом я тебя уверяю. Главное его в свою постель уложить. А уж там я постараюсь. И с нашим детсадом будет с радостью возится.

— Правда? Какой кошмар. Можно узнать имя несчастного?

— Можно, но пока не нужно. Макс, скажи мне, тебе обязательно надо было вот всё это?

— Что всё это?

— Вот это?! — Она достала мобильник и включила запись. Ясен перец я там был полуголой звездой на подиуме, тёрся своими причиндалами о задницу мадемуазели. Полина чуть не ревела. — И вот это! — Дальше пошла драка. — Тебе это всё обязательно надо было? Есть спортзал. Там есть груша. Хочешь кулаки почесать, сходи, постучи о грушу. Какие проблемы?

— О грушу не интересно. Чтоб ты понимала, женщина в удалом кулачном бою.

— Кулачный бой?! Кулачный бой, когда дерутся кулаками. А ты, смотри, вот сейчас… Во! Ты ногой, с разворота, засандалил вон тому длинному, прямо в грудь, так, что он кучу народа собрал, как бульдозер. Это что, кулачный бой? — Стекла её очков зло поблёскивали.

— Это особенности русского кулачного боя.

— А по моему, это больше на тайский бокс похоже.

— Мы русские любим учиться. Не даром царь Пётр шведов назвал своими учителями. Был тайский бокс, стал русским боксом. Мы его русифицировали. Зато не плохо оттянулись.

— Конечно не плохо. Ты без головы чуть не остался.

— Чуть не считается. Поль, поздно уже. Ты почему домой не едешь?

— Я здесь посижу.

— Ты с ума сошла? Тебя родители искать не будут вообще?

— Я сказала, что буду дежурить в больнице. Мама очень не довольна. Она вообще в шоке была, когда по телевизору показали, как ты там развлекался. А заодно показали более ранние твои подвиги.

— Вот видишь, Поля, какой я отвратительный тип. Не надо со мной водиться.

— Позволь я сама решу, с кем мне водиться, с кем в постель ложиться, и с кем…

— Дальше можешь не продолжать. А то у меня голова и так чугунная.

— Может тебе укольчик вкатить, в задницу? А что, я умею ставить.

— Давай обойдёмся без этого стриптиза.

Вдруг резко захотел спать. Глаза сами собой закрылись и я опять отъехал в Сонную долину. Последнее, что помню, запах её парфюма и кто-то коснулся чем-то мягким и нежным моих губ. Сто пудов, воспользовалась моим состоянием и полезла целоваться. Безобразие…

Литвинову, бесполезно было гнать из больницы. Она достала там всех докторов, скорее всего кому-то приплатила. Но каждый день появлялась у меня в палате. Даже когда начались занятия, она сразу же из школы бежала ко мне. Сама кормила меня, хотя я был в состоянии сам поесть. Но она начинала мне втирать, что полезнее будет мне не напрягаться. И что для неё это не составляет труда. Ко мне приезжали Литвиновы-старшие. Папаша смотрел с усмешкой и понимающим взглядом. Похоже, Никита Семёнович и сам был по молодости не прочь подраться и по колбасится до упора. А вот маман явно не испытывала восторга от меня. Но Полина изображала из себя неприступный бастион и айсберг одновременно. Спорить с пигалицей было бесполезно, а пороть ремнём поздно, только хуже можно было сделать. Приходили родители. Отец тоже.