— Привет, Макс! — Поздоровалась Полина первой. — С Рождеством Христовым.

— Привет. Со светлым праздником Рождества. Здравствуйте, Никита Семёнович. С праздником.

— Здравствуйте, Максим Валентинович. — Мы пожали друг другу руки. — Спасибо и Вас с этим светлым праздником. Полина сказала, что Вы тоже посещаете храм на Рождество? Это хорошо. Вы, Максим, верующий человек? Никогда бы не подумал.

Я посмотрел на пигалицу. Ничего себе! То есть, это я сам, по собственной воле оказывается РЕШИЛ СХОДИТЬ В ХРАМ???!!!

— Разрешите представить Вам, Максим Валентинович, свою супругу, мать моего многочисленного потомства, Екатерина Петровна. — Мы аккуратно пожали друг другу руки.

— Очень приятно познакомится с таким молодым педагогом. Если честно, то когда узнала кто будет учителем у моих детей и самое главное их классным руководителем, очень удивилась. Максим Вольский известный повеса и герой скандальной столичной хроники. И вдруг благородное дело — нести детям светлое, чистое и вечное. Очень удивлена и поверьте, я Вас зауважала.

Я мило улыбнулся второй после бога в семействе Литвиновых, потом перевёл свой взгляд на Полину. Та стояла с невинным выражением на личике. Со мной поздоровались остальные Литвиновы. Мы прошли в храм. Всё чинно и благородно. Народа было мама не горюй. Литвиновы дамы, как старшая, так и младшие, сняв зимние головные уборы, накинули на головы белые ажурные платки, полупрозрачные. Очень даже красиво. Они стояли со свечками и смотрели на попа. Мы все стояли со свечками. Поп втирал нам божественные истины. Полина, ясен перец, стояла рядом со мной. При этом ревниво посмотрела на какую-то мадам лет 30, стоявшую с другой стороны от меня. Литвиновы молились, крестились и били поклоны. Мне тоже пришлось креститься, чтобы не выглядеть в этой толпе белой вороной. Посматривал то на Екатерину Петровну, то Полину. Твою мать, только сейчас до меня стал доходить смысл, что такое многодетный папаша. Так, если маман без проблем родила 12 детишек, уверен, Никита Семёнович хотел застрелится, но его каким-то непонятным способом отговорили. Причём мадам родила 12 малышей всего с двух заходов. А яблочко наливное, как говорят, падает не далеко от яблони, то сколько родит Полина, эта прошаренная катастрофа? Причём, я уверен, в этом случае обязательно сработает закон подлости. Иначе никак! Полина повернула ко мне личико в платке. Смотрелась, конечно, обалденно. Словно юная невеста… Дьявольщина, странные ассоциации какие-то у меня возникают. Она улыбнулась мне. Меня от её, на самом деле милой улыбки, пробил холодный пот.

Вдруг перед глазами возникла картинка. В какой-то зал из дверей выходит Полина, лицо уставшее, но счастливое. У меня почему-то в руках навороченный букет цветов. Рядом со мной кто-то ещё стоит. У них шампанское и торт. Вслед за Полиной выходит… МЕДСЕСТРА!!!! И выносит два свёртка. «Вольский Максим Валентинович», принимайте своё потомство! Цветы куда-то делись, зато у меня в обеих руках оказалось по завёрнутому в конверты малышу. Но тут к нам вышла ещё одна медсестра и у неё в руках было ещё два новорождённых. Потом ещё, ещё и ещё. Дети не кончались…

Полина уже смотрела на попа, крестилась, что-то шептала. А я всё смотрел на неё и перед моими глазами был конвейер по производству детей. Мама дорогая!!!!! Посмотрел на попа. Рука сама поднялась и я начал креститься.

— Господи, спаси и помилуй меня. Грешен, Господи, каюсь. Но не дай погибнуть, ибо это очень жестоко, так карать меня. А ты есть любовь и милосердие. Еже си на небеси, да святиться имя твое, да прибудет царствие твое… — Я молился искренне, искренне крестился и бил поклоны. Даже почувствовал, как слезы бегут у меня по щекам. Прочитав «Отче наш», я сначала замолчал. Но поток детей перед моими глазами не иссякал и слова новой молитвы стали вкладываться в мои уста. Откуда, я так и не понял, так как раньше этой молитвы не слышал:

— Владыко, Господи Боже мой, в Чьих руках жребий мой, заступись за меня по милости Твоей и не оставь меня погибнуть с беззакониями моими, не дай похотствующей плоти воздействовать на дух. — Я читал тихо молитву, а слова сами вливались в мои уста. Что это было, я не понимал, да и не хотел понимать. — Создание Твое есть я, не презри же дело руки Твоей, не отвратись, ущедри, но не уничижай: не презри меня, Господи, яко немощен есть, яко к Тебе прибегаю, покровителю моему, Богу, исцели душу мою, яко согрешил пред Тобой. — Почувствовал, как кто-то взял меня за руку, сжав мою ладонь в своей ладошке.

— Макс, что с тобой? — Услышал шёпот Полины. Ошалело посмотрел на неё. Тут же на ткнулся на взгляд её синих глаз. Продолжил читать молитву. Одновременно видел целый легион маленьких детей.

— Спаси меня ради милости Твоей, яко к Тебе привержен я от юности моей, да посрамятся ищущие отринутся от Тебя деяниями нечистыми, помышлениями нелепыми, воспоминаниями губительными. Отгони от меня всякую скверну, злобы излишество, яко Ты есть един Свят, един Крепкий, един Бессмертный, во всех имея могущество неослабевающее, и Тобою дается всем крепость против диавола и его воинства…

Когда мы вышли из храма я был уже спокоен, как вождь Апачей.

— Максим Валентинович, — обратился ко мне Литвинов-старший, — мы с женой приглашаем Вас к нам, на Рождественский ужин. Вы не против? Тем более, педагог должен же знать в каких условиях живут его ученики?

Хотел уже мягко отказаться, как напоролся на взгляд синих глаз. Они смотрели на меня умоляюще. Тяжко вздохнул и согласился.

Ничего так домик у Литвиновых. Очень даже симпатичный и большой. В холле стояла большая ёлка. Там же многочисленный женский кагал накрывал стол. Мы с Никитой Семёновичем накатили немного коньяка. Увидел Алину. Он сделала вид, что не при делах и меня вообще не знает. Так же отметил, как Полина отслеживала своими сканерами свою старшую сестру. Чтобы не дай бог не приблизилась ко мне на критически близкое расстояние. Но стоит отдать должное, семья очень дружная. Делают всё вместе. Девочки знают, что такое домашний труд, что такое соблюдать чистоту в доме, готовить и создавать уют. Я даже зауважал Екатерину Петровну. Она сумела всем своим дочерям привить эти навыки будущей жены и матери. И вообще у них в доме была какая-то гармония. Я чувствовал себя так, словно сам попал домой. Мне было хорошо и спокойно. Хорошо посидели, весело. Даже пели под гитару и фортепьяно, которое стояло у них тут же в холле. Играла на фортепьяно Кристина. Очень хорошо играла. Никита Семёнович играл на гитаре. Мне предложили остаться переночевать. Но я отказался. Полина смотрела на меня умоляюще. Но нет. Этого ещё не хватало. Я только представил, что мелочь ночью прокрадётся ко мне, как меня опять бросило в дрожь. Перед глазами вновь встал конвейер по производству младенцев.