– Ты! Сдохни! – она прыгнула на меня с разведенными руками. – А– а–а!

Я не стал уклоняться и поймал рассыпающееся тело на кинжал, подтянул к себе, левой рукой я запихнул в ее беззубый рот остатки соли. Она обмякла и стала рассыпаться у меня на руках пеплом. К моим ногам упало истлевающее тряпье – все, что осталось от бабки-травницы. Наклонившись, я подобрал с останков лут. Система поздравила меня с первым убийством умертвий. Вместе с опытом я получил пучки различных трав, кости умертвия, череп упыря - все это были ингредиенты для приготовления различных зелий и ядов. Десять золотых подняли мое настроение, и полученного опыта хватило на получение нового уровня и пяти очков характеристик.

–Так, это потом, сейчас надо найти место, где эта бабка спрятала жабью икру, – я стал оглядываться по сторонам в поисках схрона или сундука, или еще чего, где можно было это хранить. Место, на котором сейчас стоял, преобразилось: больше не было скособоченного домика и огорода, вместо этого вокруг меня стояли кресты и надгробия. Я медленно двинулся между могил, осматривая каждую.

«Как же она тут жила, на погосте, если земля для нее была ядовита?»– осматривая могилы, я думал о произошедшем. «Ведь я убил ее землей с погоста, гномья сталь не смогла нанести ей столько вреда. И слова вспомнились кстати» – я заметил одну старую вырытую могилу, но эту могилу не копали с верха, по виду что-то вырвалось изнутри. Разбросанные комья земли, старые полуистлевшие тряпки, древесная труха - подойдя ближе, я взглянул в могилу. «Вот она где покоилась и откуда выбралась на свет». На поваленном кресте кто-то коряво написал «Рагна – травница» и ниже было нацарапано «проклятая».

Странно, вроде проклятых не хоронят на погосте вместе со всеми: в могиле, кроме остатков гроба, был сверток, присыпанный землей. Видимо, это ее схрон. Спрыгнув вниз, я взялся за сверток, и тут же земля вокруг взорвалась множеством игл, ударивших в меня.

Система оповестила меня об отравлении и потере одного процента жизни в течение трех часов.

– Вот сука. И после смерти ей неймется!

Я стал считать, хватит ли мне жизни добежать до Матери-лягушки и сдать квест. Выходило впритык - надо было торопиться. Развернув сверток и увидев стеклянную бутыль, наполненную слабосветящимися шариками, я понял, что нашел потомство Матери-лягушки, кинул бутыль в сумку и стал карабкаться наверх. Кое-как выбравшись из могилы, обдирая руки и колени об иглы, торчащие повсюду, кинулся искать тропинку, ведущую на болота.

Яд действовал медленно. Сначала меня тошнило и рвало, из-за этого бег мой замедлился, потом стало подводить зрение. Пот струился по спине, попадал в глаза и вызывал жжение. Упорно продолжая разгребать осоку, я шел по тропе.

– Где эта Мать, мать её ети!

Ругаясь и хрипя, падая на колени и содрогаясь в страшных позывах рвоты, я выполз на проплешину. На ней стояли в том же порядке изумрудные культуристы воины, посреди них стояла Мать.

– Помогите ему и несите ко мне! – повелительным тоном произнесла Мать лягушек. Воины сорвались с места и меня подхватили сильные когтистые руки. В голове все смешалось, и я плохо различал происходящее, но смог достать бутыль и протянуть ее Матери.

– Вот. Принес. Отпустите Оло...кха, буууээ, кха...льфа… – я не мог говорить, жизни оставалось мало, и она быстро утекала.

– Ты смог?! Ты принес их, моих крошек?! – она схватила из моих рук бутыль и прижала к груди. – Маленькие мои!

– Отпуст...кха...ть…Ол...кха...кхм…

Меня начало трясти, говорить стало трудно.

– Подожди, сейчас, – Мать зачерпнула рукой воды и поднесла к моим губам. – Пей!

И вода, пахнущая тиной, потекла мне в рот. Я судорожно глотнул. Внутри меня словно разлился пожар, стало жарко, живот пекло, но длилось это мгновенье. Потом навалилась усталость, стало невозможно открыть глаза, я проваливался в теплую тьму, мягкую, она медленно обволакивала меня, погружая в забытье.

Шум ветра и стеблей осоки - первое, что я слышал. Теплый ветерок коснулся моего лица. Я лежал на чем-то прохладном и мягком. Еще различил запах свежескошенной травы и мокрой земли. Было приятно так лежать и не двигаться: «Хорошо, как же хорошо вот так лежать и никуда не спешить» – первая мысль, которая потянула за собой остальные: «Мать лягушек, вода, пахнущая тиной, светящаяся икра и страшное умертвие. Олоэльф! Где он?»

Я открыл глаза и увидел перед собой зеленый ковер травы, на котором лежал, поднявшись на локтях, осмотрелся. Я находился на маленьком островке, окруженном зарослями осоки, в паре шагов от меня лежал Олоэльф:

– Оло? Ты живой? – медленно сел, осматривая себя. «Вроде все цело, даже моя куртка выглядела чистой и непотрепанной». Я встал и направился к лежащему Олоэльфу.

– Ну, хорош дрыхнуть, – я тронул его за плечо, – вот ты мастер на массу давить, пока некоторые занимаются спасением и вытягиванием тебя из… – договорить у меня не получилось. Оло дернулся и быстро вскочил на ноги:

– Больше не надо меня трогать и раздевать! – он ошарашенно стал крутиться на месте, размахивая руками. – А? Где они?

Он уставился на меня испуганными глазами, потом уловив, что здесь мы только вдвоем, глубоко выдохнул.

– Капец, ты долго возился, – он сел на траву, – я такое пережил, что лучше не рассказывать. Эта толстая уродина, та еще извращенка! – он расставил руки в стороны и упал на спину. – Прости, меня сейчас вырвет.

Он быстро подскочил и побежал, закрывая руками рот, в сторону зарослей осоки, через мгновенье я услышал характерные звуки и стоны.

– Смотрю и тебе досталось! – я крикнул ему вслед, на что он лишь махнул рукой.