Шрифт:
– А он что?
– Ну, он сказал, чтоб не лез не в свое дело и шел дальше.
– Так, и вы?
– Там потом из машины еще ребята вылезли, ну и завертелось…
– А первым кто напал? Кто начал драку?
– Я, а куда мне было деваться, их же четверо, я один…
– То есть вы даже не пытались решить конфликт словесно и сразу взялись применять силу? Так, да?
– Получается. Просто не люблю таких, эта мразота думает, что все можно. Еще не люблю, когда девушек обижают.
Михаил Викторович положил ручку и пристально посмотрел на меня:
– Роман, вы мне кажетесь нормальным парнем. И поступок ваш –нормальный, мужской, но должны же были понимать, что вы ходите под УДО. Что вас выпустили на свободу условно, и каждый ваш поступок будет отслеживаться, – он вздохнул и постучал пальцами по столешнице. – Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Вот прочтите и подпишите.
Он протянул мне исписанные уборным почерком листы. После удара по голове в глазах малость двоилось и подкатывала тошнота, но пришлось пересилить все это и начать читать.
Михаил Викторович тем временем откинулся на спинку стула и стал изучать пейзаж за окном, временами постукивая пальцами по столу. Под этот аккомпанемент я прочитал о своих подвигах.
– Ну, как? Справились? – спросил меня Михаил Викторович, когда я положил листки на кровать рядом с собой.
– Ну, почти, не все я там понял, но суть вроде верная.
– Отлично, Роман, – он взял листки и убрал их в папку.
– И что теперь со мной будет? – я приготовился к самому худшему, в тюрьму не хотелось от слова совсем.
– Как что? Поправляйтесь, принимайте лекарства, ешьте побольше витаминов и домой. Жду вас после выписки.
– А как же драка, протокол и все такое?
– Роман, – он оглянулся на дверь и подошел ближе к кровати, понизив голос, продолжил: – Тут такое дело: по данному случаю заявлений от пострадавших не поступало. Девушка, тобой спасённая, тоже пропала, и потому дело состоит из одного пострадавшего. Тебя. Так вот. Теперь приглядывать за тобой буду тщательнее, так что аккуратней на улице и переходить дорогу только на зеленый сигнал светофора, – при этих словах на его лице мелькнула тень улыбки. – Да, там за дверью ваши родители и сотрудники с работы, пообщайтесь, – он подхватил папку со стола и вышел из палаты.
После ухода участкового в палату ворвались родители и все завертелось. Мама охала и причитала, отец, пожав руку, был скуп на слова и пытался успокоить мать. Все это длилось минут двадцать, на тумбочке возле кровати выросла гора фруктов, пакеты с соками. Мама еще пыталась накормить домашним, и мне пришлось просить помощи у отца, чтоб остановить поток маминой заботы. Есть сейчас я ничего не хотел и не мог. «Все-таки по голове прилетело знатно» . После ухода родителей в палату вошел Ара.
– Привет, боец. С крещением тебя! Как сам?
– Нормально, сейчас уже полегче, чем утром.
– Молодца, тут тебя сейчас осмотрят наши врачи на предмет выявления ущерба твоему здоровью. Так что малость потерпи – он открыл дверь и пригласил из коридора людей в белых халатах. Вошедшие принесли с собой странного вида чемоданы, тут же их установили вокруг моей кровати и стали доставать из них разные приборы со шлейфами проводов. Потом все это оборудование нацепили на меня и просили не двигаться минут десять. В чемоданах что-то зашуршало и стало попискивать, врачи или кто это были, стали переговариваться вполголоса, и я не смог разобрать суть происходящего. Потом один из них подошел к Аре и что-то проговорил ему на ухо, тот кивнул и посмотрел на меня:
– Ну что, все идет, как надо, можем тебя перевести на домашнее лечение. Ты как? Домой хочется?
– Не то слово, терпеть не могу больницы.
– Отлично, пойду договариваться, – Ара вышел из палаты. Оставшиеся врачи стали снимать с меня всю аппаратуру и датчики.
Домой ехал, как король, еще б голова не так болела.
У дома меня встретила Наташа, помогла выбраться из этого оазиса роскоши и повела в дом. За нами следом прошествовал один из докторов с небольшой сумкой. Оставив сумку в прихожей, он попрощался со мной и вышел.
– Давай ложись и отдыхай! – она вскользь поцеловала меня в щеку. – Боец!
Проскочив мимо меня в прихожей, Натуся направилась на кухню:
– Сейчас приготовлю чемпиону богатырский завтрак! Ты как, есть хочешь?
Я, медленно раздеваясь, стал прислушиваться к себе: «Хочу ли я есть? Или не хочу?» Чувствовал я себя уже лучше, слегка кружилась голова, когда наклонялся, а так уже норм. Надевая олимпийку на голое тело, я зашел на кухню, Наталья, в моей рубашке, по-домашнему, колдовала над плитой. Запахи были восхитительные.