Во-вторых, только что этот Болотный Дьявол размазал дорогущую, пусть и не столь же редкую (да и вполне себе приручаемую, относительно Глории) Каменную Саламандру, владелец которой мог скупить все товары на этом блошином рынке.

— Поводья, спрашиваю, есть? — Эспен помахал перед лицом у Мака рукой.

Но взгляд мужчины, да и всех в округе был прикован к Глории, что смущённо квакнув, принялась слизывать с земли то, что осталось от Саламандры.

— Н-н-на н-н-неё?! — дрожащей рукой указал загонщик на жабу.

— Ну да… Болотную Дьяволицу не видел что ли? — хмыкнул паразит.

— Это ещё и самка! А-а-а! — воскликнул конюх и упал в обморок ни то от экстаза, ни то от страха.

— Самка Болотного Дьявола? — шептались очевидцы. — Мой дед рассказывал, что они раз в сто опасней самцов, да и больше на порядок.

— Твой дед видел их?!

— Ну-у… Он видел то, что оставалось от самцов, после брачной ночи. Самки обладают околочеловеческим умом, более толстой бронёй и невероятно длинным языком.

— Это должно быть сон… — простонал второй очевидец.

— Б-боюсь, сэр… — Мак, наконец, взяв себя в руки и прочистив горло, дал ответ: — Вам придётся заказать их, поскольку в нашей мастерской такого товара нет.

— И сколько это будет стоить? — поднял бровь Эспен.

— Для вас сделаем за два золотых. Сшить поводья не сложно, кожи хватит, но… Нам нужно будет взять с неё мерки и… Я хочу быть уверен, что…

— Глория, — подсказал черноволосый.

— Что Глория никого не съест, — закончил Мак.

— Она девочка послушная.

— Ква!

— Я сказал — послушная! — поднял голос герой и Дьяволица опустила взгляд в землю, продолжив лакать кровь Саламандры, которая ей явно нравилась. Это ещё больше удивило толпу и в частности Алису, которая славилась своей крепкой ментальной связью с Фелуцией.

«Поверить не могу… Их связь это нечто… Они понимают друг друга также, как человек понимает человека!» — восхитилась копейщица.

А в этот момент, почётный рыцарь, судорожно сжимавший поводок своего ездового животного, наконец-то пришёл в себя и, само собой, его ни разу не устраивал тот факт, что сотни золотых потраченных на поимку и содержание Саламандры исчезли в один миг под шеститонной жабой.

— ДА ТЫ ХОТЬ ЗНАЕШЬ, СКОЛЬКО ОНА СТОИЛА МНЕ?! — раздался громогласный бас и толпа стихла, вспомнив про обиженную сторону этого инцидента.

— Ой-ой, а мужик-то влип, — произнёс кто-то.

— Ась? — смекнул Эспен, что обращаются к нему.

— Ублюдок! Кем бы ты ни был, сумевший приручить Болотного Дьявола, но ты обязан ответить за мою Каменную Саламандру! — проорал рыцарь и вытянул вперёд руку с поводком, на котором свисала большая бронированная головёшка.

— А, ну… это… Прости, что убил твою зверушку! В жизни так бывает, — пожал плечами герой и обернулся к Маку. — Я согласен на два золотых, если ты обязуешься содержать её, по крайней мере, ближайшие пару дней.

— Этот наглец ещё и торгуется! — присвистнули из толпы.

— Я С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАЮ! — взвизгнул рыцарь.

— Да понял я, что не с ней, — кивнул Эспен в сторону Глории. — Я же извинился. Что тебе ещё надо?

— Вот же балда! — крикнули из всё той же толпы.

— Извинился?! Да она стоила дороже чем ты и всё, что у тебя есть! Верни мне мои деньги, мразь!

— Как не культурно со стороны рыцаря! — отчитал в шутку Эспен собеседника, а сам подумал: «Знал бы ты, сколько за эту тушку, — имел он в виду себя, — готов культ Аммаста отвалить.»

— Я сейчас тебя здесь закопаю! — рявкнул рыцарь и достал свою секиру.

— Прекратить беспорядок! — разгоняющуюся толпу, что уже начала делать ставки на то, кто кого убьёт, прервал выстрел в воздух из кремниевой пистоли. — Что опять за бардак устроили?! Опять где-то яйца на два медяка дешевле продают?!

Стрелявшим оказался капитан городской стражи, подобный тому, которого Эспен уже видел в Гронбаде. Только этот был без коня, да и выглядел слегка заросшим и пузатым, но неизменный атрибут в лице парочки пистолей таки выделял офицера среди общей массы.

Какие бы дорогие доспехи не носили адепты, но в окрестных землях ни артефакты, ни сплавы, ни даже сам уровень Тельмуса не позволяли уклониться от пули или противостоять ей. Если только стрелявший заведомо не был косоглазым.

Лишь приближённые к императору Доминус семьи и сам императорский род могли добывать порох, а потому, какие бы талантливые мастера боевых искусств не захаживали в Империю, им всегда можно было противопоставить несколько тысяч пушек.