Все чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса. В общем, не знаю. Помнишь, мы разбирались, как попали сюда из 2018-го? Детали всякие вспоминали, сравнивали свою «прошлую» жизнь… Помнишь? Один в один! Женились, родились, развелись… Но сейчас я даже в этом не уверен. Придерживаюсь, пока что, нашей тогдашней версии — мы из одного времени, но нас разбросало по разным пространствам. А вот так ли это? Знаешь, я уже ничему не удивлюсь!

Отправляем тебе подборку здешних книг, учебников, периодики. Сравнивайте с аналогами. Может, и выясните чего. Да, и спасибо огромное, что сунул на прощанье параметры ретранслятора. Помогло! Ленка рвется…

Мишенька, до свиданья! Понял подтекст? И ждем ответа, как соловей лета! Целую, Лена.

Не целую, обойдешься. Миша'.

Страницу за страницей я вычитывал письмо из другого мира, передавал, не глядя, Киврину, а мозги закипали, как чайник на плите. Идеи роились самые сумасшедшие, но это всё поверх громадного облегчения — живы Браиловы, нежданная родня моя!

— Фантастика… — бормотал за спиной Володька.

— Научная! — поправил я его, и сунул обе руки в посылочный ящик.

«История СССР» для студентов… Сверим часы, ага… «Техника-молодежи», «Наука и жизнь», «За рубежом», «Литературная газета»… «Земля за океаном» Пескова… Посмотрим… Сборник Губарева «К звездам!» с ракетой на обложке… А это что?

— Ого! — воскликнул Киврин. — Да тут фотки!

Пакет из плотной коричневой бумаги был набит снимками, черно-белыми и цветными.

…Счастливый Мишка тискает счастливую дочку, белокурую обаяшку, а счастливая Ленка прячет свой пузень за мужней спиной.

…А вот «старая» фотография. Свадебная. Мишка подхватил на руки Инну в пышном белом платье. Девушка обнимает его за шею, смеется…

Я поневоле стиснул зубы. До чего же хороша… И до чего же жених в черном похож на меня, тогдашнего! С ума сойти… Словно просматриваешь реплику собственной жизни. Да так оно и есть…

Повертев в руках сборник «К звездам!», я деловито заговорил:

— Мне завтра перед Устиновым отчитываться, заодно провентилирую вопрос… э-э… насчет испытаний. Что, если нам на Байконур махнуть? М-м? Степь да степь кругом…

— Самое то! — заценил Володька.

— Тогда собирай фотографии, книги, и понесли.

— К Марине? — уточнил аналитик.

— Ну, да… — проворчал я, тайком сунув в карман фотку с «моей» свадьбы. — А с Ивановым пусть уже сама договаривается, не хватало нам еще и этой мороки…

Среда, 26 сентября. Вечер

Лондон, Найтсбридж

Последнюю пару недель Вакарчук чувствовал себя под прицелом. Очень неприятное ощущение!

И он прекрасно понимал при этом, что дурью не мается — угроза из едва приметной, что изредка блистает зарницею на горизонте, надвинулась вплотную, становясь прямой и явной.

Никто, разумеется, не сообщал прессе о «мятеже олигархов», и почтенная публика знать не знала о тайной битве. Вообще, мало кто мог разглядеть систему в том хаосе, что сотрясал «коллективный Запад». Брокеры, дилеры, трейдеры — все эти служки капитала дурели на своих биржах, судорожно хватаясь за пачки акций. А «ценные бумаги» то падали в цене, уравниваясь с туалетной, то ракетировали к небу. Миллиарды вспухали, появляясь из ниоткуда, и таяли, исчезая в никуда.

И лишь один Степан был в курсе происходящего — богатейшие кланы Европы и Америки осаждали воздушный замок «координатора», штурмовали его виртуальные стены с неутомимостью идиотов. Олигархи теряли десятизначные суммы, но упорно шли на приступ, зная — все их потери вернутся сверхприбылями, стоит только свергнуть «координатора».

Никогда такого не было! Олигарх — сверхэгоист, ему ли договариваться с себе подобным, чтобы плечом к плечу? Да ни за что! Но вот же ж… Припекло, видать…

Фыркнув, Вакарчук бережно уложил в ящик последнюю картину — «Портрет юноши» Рафаэля — и отряхнул руки.

— Всё, Чак! Спускай!

Молчаливые грузчики, подозрительно похожие на кубинцев, снесли ящик вниз. Степан подошел к окну, и осторожно выглянул наружу. Бронированный фургон как раз отъезжал от подъезда.

«Там шедевров — на пару миллиардов точно, — мелькнуло в сознании. — То-то Пиотровский удивится!»

Могучим рывком Призрак Медведя швырнул Вакарчука на пол, устланный драгоценным персидским ковром.

Степан даже вякнуть не успел от возмущения — снайперская пуля гулко и звонко ударила в бронестекло, расколачивая маленькую дырочку, и в нее тут же влетела другая, того же убойного калибра, гвоздя малахитовую облицовку камина. Ярко-зеленые крошки так и брызнули.