Радостная улыбка Браиловой попригасла.

— А вот, пусть он и расскажет, — сердито сказала мама Дениски.

Мишка тоскливо вздохнул.

— Давай, лучше ты… — вымученно улыбнулся он.

— Как хочешь, — затянула Елена прохладным голосом, и повернула свое лицо ко мне. — Миша не случайно появился в нашем пространстве. И вовсе не для того, чтобы помочь тебе отбиться от «суперагентов». Его заслали сюда, как шпиона!

Вид у Браилова, и без того понурого, стал и вовсе разнесчастным.

— Етта… — спокойно завел Вайткус, взглядывая на сотрудников. — Кое-кому лучше удалиться, чтобы потом не подписывать суровые, такие, бумаженции о неразглашении.

— Ни за что! — пылко воскликнула Ядзя.

— У нее пропуск! — тут же вступился Корнеев, румянясь. — Я для нее сам… того… выхлопотал!

— Да и черт с вами, — улыбнулся я, махнув рукой. — Рассказывай, давай, пришелец из совмещенного пространства!

— Сопредельного, — сопя, поправил меня Браилов. — Наше бета-пространство наиболее… м-м… телегенно для вашего… Для «альфы», — он глянул исподлобья, и заговорил с усталым раздражением: — Да, я о многом солгал… наврал, попросту! Или умолчал… но что мне было делать? Ну, откуда я мог знать, что всё произойдет именно так, как оно произошло? Что подружусь, что влюблюсь… А-а!

Досадливо отмахнувшись, Мишка плюхнулся в продавленное кресло, и сложил руки на коленях, будто смиряясь.

— Насчет «попаданства»… — пробормотал он, косясь на Киврина сотоварищи. — Ничего такого со мной не было, понял? Помнишь, ты рассказывал? Никакой Лены с Наташей! Я родился и вырос в Первомайске — там, у себя. Поступил в универ… Женился. Ты знаешь, на ком… Вот мой Юльчонок… — девочка немедленно залезла на папины колени, и Браилов обнял ее, внутренне успокаиваясь. — Просто жил, учился, работал… А потом мы оба — ты здесь, а я там, — «распутали» запутанные кванты, начали что-то понимать в «жутком дальнодействии»… только ты сразу взялся за физику времени — и отгрохал хронокамеру, а я копал с другого конца, и вышел у меня преобразователь пространства… Это потом уже стало ясно, что пространство и время — равноправные структуры вселенной, и скручены в единый континуум, — он помолчал, словно что-то заново переживая, заговорил вполголоса: — Я раз десять запускал ретранслятор — и выходил в альфа-пространство! В твою «Лабораторию локальных перемещений»… Шпионил! Вынюхивал! По ночам, когда всё заперто, и охрана бдит. Но я-то попадал не через двери! И мне везло. Там схемку срисую, там подгляжу… Мне хватило месяца, чтобы скопировать хронокамеру. А в самый последний раз, когда перемещался сюда, я что-то намудрил с линейным вектором… И очутился в вашем техотсеке как раз в тот поганый момент, когда ты лежал, весь в крови, а Мензис Клегг стоял над тобой с пистолетом, и жал на спуск. Я до сих пор слышу контрольный выстрел…

Все в лаборатории слушали Браилова безмолвно, замерев, будто в трансе.

— Я вернулся, можно сказать, контуженным от шока, — продолжил он, шумно вздохнув. — Мало что соображал, и… Всё выложил особистам. Дескать, надо помочь двойнику! А те: «Так он же убит!» Ну, я им и выложил про хронокамеру… Меня жестко взяли в оборот, наговорили всяких словес про отечество, которое в опасности… И отправился я как бы тебя спасать, а на самом деле — с тайной миссией. Всё разведать про альфа-пространство, и доложить…

— Так вот что тебя постоянно угнетало… — медленно проговорил я. — Теперь понятно…

— О-о-о… — застонал Мишка, морщась. — До чего ж противно было врать! А признаться… Ну, не мог я! Всё на потом отодвигал. Вот, сначала вернемся в «бету»… Вот, разведусь с Инкой, Юльчика заберу… Вот Лена родит… Вот Дениска окрепнет… Ох…

Он с силой отер лицо.

— А однажды напился, и всё мне выложил, — кривя губы, словно пытаясь улыбнуться. сказала Лена. — Я его чуть не убила тогда!

— Не надо папоцьку убивать, — с укором пролепетала девочка, — он холосый!

У Браиловой губы задрожали, глаза влажно заблестели, и она подсела к мужу, заскрипев мягким подлокотником. Юля тут же прилегла на «мамины» коленки, подлащиваясь, да и сам Мишка благодарно жался к жене — Лена обняла его за шею.

— Поначалу до меня мало что доходило, — повела она рассказ, свободной рукой гладя золотистые Юлины прядки. — Пока скрывались, пока устраивались… Развод, роды… Было, знаете, чем заняться! А уже после, когда жизнь более-менее пришла в норму, стала замечать разности… Помнишь, я тебе книги передала оттуда? Учебники разные, журналы? Выбрось их! Это, оказывается, была подделка, чтобы усыпить бдительность здешних спецслужб и сорвать их зловещие планы! — Браилова усмехнулась со знакомой ехидцей. — Я никогда особо не интересовалась историей, но все-таки, как мне кажется, нашла ту точку бифуркации, после которой реальности «альфы» и «беты» перестали походить друг на друга. Вот его Российская Империя… — беззлобно ухватив супруга за чуб, она запрокинула его блаженно улыбавшееся лицо, и чмокнула в щеку, —…в отличие от нашей, победила в Крымской войне! И наглым англичанам надавала, и французским хамам. А у турок отобрала Проливы! Я, когда читала, как эскадра пароходо-фрегатов Черноморского флота обстреливала Мальту, Марсель и Гибралтар, хлопала в ладоши и пищала: «Ура!» Даже названия кораблей помню — «Громоносец», «Бессарабия», «Владимир», «Одесса», «Крым»… И еще один… «Херсонес»! А командовал эскадрой вице-адмирал Корнилов.

— Здорово! — выдохнул Корнеев, и Ядзя строго погрозила ему пальчиком.

Я бочком подошел к дивану, и пристроился рядом с Мариной. Ласково улыбнувшись, начохр притулилась поближе, взыскуя тепла.

— И понеслось… — Лена улыбнулась малолетнему Дениске. Мальчик приковылял к маме и начал упорно штурмовать ее ноги, пытаясь взобраться, пока сводная сестричка не сжалилась, и не помогла братцу залезть. — Аляску там не продали, и не опозорились в Цусимском проливе — вломили япошкам, как полагается. Но революция все равно грянула — именно в семнадцатом, как у нас, и тоже двадцать пятого октября. А сейчас в СССР, знаете, сколько республик? Двадцать!

— Дай угадаю, — улыбнулся я. — карело-Финская ССР… Польская ССР…

— Правильно, правильно! — подбодрила меня Лена. — А еще?

— Болгарская ССР… М-м… Турецкая? Или Греческая?

— Нет-нет! — помотала головой раскрасневшаяся Браилова. — Проливы — это Константинопольская область РСФСР. Ты назвал три республики. Еще две!

Я задумался.

— Румынская?

— Правильно! — возликовала Лена. — И-и?

— Ну, это просто! Аляскинская! Или… Индейская?

— Не угадал, не угадал! — запела девушка, хлопая в ладоши. — Русско-Американская! На карте еще, помню, Эскимосский и Алеутский национально-территориальные округа нарисованы, а столица в Ново-Архангельске… — она покачала головой. — Никогда бы не поверила, что можно запоем читать учебники! А я их просто впитывала, как промокашка — чернила. Ну-у… Война все равно началась, только не в июне сорок первого, а в мае. Сталин умер в пятьдесят шестом, а после него был Берия, но недолго, до шестьдесят пятого — Иосифа Виссарионовича похоронили в Мавзолее, рядом с Лениным, а Лаврентия Павловича — в кремлевской стене. Потом был Брежнев, а сейчас генсеком — Шелепин…