Через час в квартире Коленьки было не протолкнуться — Ломов и Сычёв откуда-то нагнали целую толпу людей. Кроме двух криминалистов (Ксении, к сожалению или к счастью не было), здесь был местный участковый с помощником, понятые, свидетели, и чуть ли не все бабки этого дома, которых точно никто не звал, но которые желали поучаствовать, помочь, рассказать и сообщить что-то архиважное. И день закрутился…

Допросы, показания, протоколы. Короткий перекус в обед и по новой. Как это скучно, оказывается! Ещё и старый дом, на который никто не догадался поставить камеры слежения. Ни на дом, ни на прилегающие к нему улицы. Какой-то сраный двадцатый век, получается! Словно попали в прошлое.

«У нас ведь самый тихий район во всём городе!» — Заявила мне одна из старушек, и местный участковый это охотно подтвердил. На ближайшей территории камеры были только возле местной разливайки — это самое опасное и неблагонадёжное место в районе, на прошлой неделе там подрались целых два алкаша.

В Управление мы вернулись ближе к пяти. Часа два писали отсчёты… Вернее, я писал — это была очередной урок от наставников, которые сидели за своими столами и перебрасывались самодельным бумажным мячиком, пока я делал за них всю работу.

— Давай, давай, Макс! Тяжело в учении — легко в бою! Потом спасибо нам скажешь! — подначивал меня Ломов.

— Охренеть! — не выдержал и возмутился я. — Там убийство, здесь убийство. Вчера, сегодня, завтра. Никогда не думал, что столько убийств в таком тихом культурном городе!

— Это издержки профессии. — пожал плечами Сычёв, попивая из банки лёгкое охлаждённое пиво. — Пошел бы ты работать в мусорщики, узнал как много мусора. Стал бы доктором, понял, сколько больных людей вокруг. Для обычного человека это всё за гранью его интересов, вот он и не замечает всего этого. А как только ты попал в систему…

— Максик! — перебив философские размышления Сычёва, в наш кабинет заглянула сеневолосая голубоглазая девушка по имени Ольга. Если не ошибаюсь, моя жена и старая подруга. — Можно тебя на секундочку?

— Охренеть! — не выдержал я, увидев её целиком, как только она протиснулась к нам внутрь. — А ты куда так вырядилась, Оль?

Челюсти моих коллег и наставников синхронно упали куда то в район пола, они замерли и, кажется, боялись дышать.

— Ну, Макс! — строго произнесла Оля, слегка нахмурившись.

— Макс, не кипятись! Сделай вдох-выдох. — посоветовал мне Ломов, выйдя из ступора и не отрывая взгляд от Ольги.

— Да как здесь не кипятиться?! — возразил я. — Да и не кипячусь я!

— Я… Ну это… — замялась Оля. — Капитан Белошеев попросил у нашего отдела симпатичную девушку для одного дела. Мы будем ловить на живца одного важного коррумпированного чиновника! — гордо произнесла она, понизив голос до шёпота.

— Бля! А больше никого нельзя было взять? — откровенно возмутился я, встав со своего места и подойдя к ней. –Ты же ещё на стажировке!

— Ну Макс! — надула Олька губки.

Да я всё прекрасно понимал на самом деле. Оля будущая сотрудница сыска, это её работа. Но вот грызло меня какое-то сраное чувство в душе. Надеюсь, это не банальная ревность.

Я тяжело вздохнул, покачала головой,и махнул рукой на свою любимую и единственную фиктивную жену.

— Спасибо, Максик! — Олька подскочила ко мне вплотную, на секунду обвила за шею руками и чмокнула в щёку. — Обещаю, я буду паинькой! Да за мной там пять пар глаз будет следить, ничего не случится, не переживай! Буду дома рано утром. Но если всё пройдёт гладко, то может и раньше.

— Иди уже! — ещё раз вздохнул я. — И прикройся хоть. А вы слюни подберите, извращенцы! Она же вам в дочери годится! — проворчал я на своих притихших наставников, чем вызвал улыбку на лице Ольки.

— Да… Да… — Потерявший дар речи, не мог сформулировать внятный ответ Сычёв.

— Макс… Ну это… Мы же не специально! Она сама! — промычал Ломов, оказавшийся более стойким.

Да уж. В чём-то я их понимал. Олька вырядилась просто сногсшибательно! Что там у них за чиновник такой, что его только на такого живца и можно ловить? Короткие чёрные кожаные шортики, больше похожие на женские трусики, кожаный топик, ошейник с шипами, сумочка и золотые побрякушки. Охренеть — как я уже сказал!

Вот только после ухода Ольки никакие бумажки заполнять я уже не мог. Настроение улетучилось, поганое предчувствие рвало меня изнутри, и я был зол, больше обычного. Ревность херовая штука!

— Макс… — осторожно окликнул меня Сычёв.

— Да, Леонид Макарыч?

— Иди домой, мы с Сергеичем всё доделаем.

— Спасибо! — поблагодарил я, накинул кожанку на плечи, взял шлем, попрощался и пошёл в сторону выхода…

Байк. Дорога домой. Одинокая пустая квартира. Холодный ужин и чашка крепкого чая. И даже традиционный теперь уже, вечерний телефонный разговор с Мирославкой и её обещание приехать к нам с Олькой в гости, не улучшил моего настроения. У Мирославы было всё хорошо. Хоть это радовало…