— Будешь ещё? — спросил Байч-Харах, приподнимаясь на локте.

Исар кивнул. На столике стояло ведёрко со льдом, а в нём бутылка собственноручно изготовленного Хотон-хон напитка с её родины — ковас или кывас, Исар так и не смог расслышать точно. Напиток этот был полегче хримги и слаще, но в то же время терпкий и с кислинкой. Байч-Харах сказал, что хримгу теперь вообще только на торжествах пьёт, и то по необходимости. Исар был не против. От кываса он пьянел только самую чуточку, так что его не приходилось разбавлять, и насыщенный вкус сохранялся.

Приняв от Байч-Хараха полную пиалу, он отхлебнул и с удовольствием прожевал попавшуюся в напитке изюмину. Эти разбухшие перебродившие ягоды, иногда выскакивавшие из горлышка бутылки, он особенно ценил.

— Ну как жена? — осторожно спросил Байч-Харах, делая вид, что занят лущением обезьяньей серьги.

Исар вздохнул.

— А ты как думаешь?

— Думаю, что последний раз ты её видел больше месяца назад, она тебя чем-то обидела, и с тех пор ты боишься к ней приближаться.

Исар сел.

— Откуда ты знаешь?

Байч-Харах тоже сел.

— У меня жена с ней работает. Говорит, девочка несколько дней ходила как в воду опущенная после вашей встречи.

Исар помедлил, отправил в рот дольку весенней хурмы и запил остатками кываса.

— Тогда уж логично предположить, что это я её обидел.

— А ты обидел? — Байч-Харах склонил голову набок в жесте заинтересованности, но Исару стало не по себе. Не родную дочь Байч-Хараха же он обидел, и не перед ним ему отвечать за свои поступки. Но всё же признался:

— Я не ожидал, что она… станет стараться быть полезной. И не постарался для неё.

— В следующий раз не оплошай, — пожал плечами Байч-Харах и снова наполнил пиалы. — Ты вот сейчас приехал со мной повидаться, а к ней-то заходить собираешься?

— Да я… не собирался вообще в столицу, так вышло, пришлось сорваться. А её надо за месяц предупреждать, она сказала.

Байч-Харах вздохнул и улёгся обратно на подушки.

— Дело твоё и жена твоя. Мой секретарь настаивает, чтобы я бесплатно советов не давал, — усмехнулся он.

Исар фыркнул.

— Можно подумать, тут есть о чём советовать. Это же, ну… Формальность. Ей от отца отвертеться, мне в обществе шикануть. А так у каждого своя жизнь, о том и был уговор.

— Так-то да, — задумчиво протянул Байч-Харах, и Исар почувствовал в его тоне замаскированное осуждение, — но мне всё же кажется, что ты мог бы извлечь из этой формальности чуть больше пользы. Она молодая девочка, впечатлительная. А ты как-то не спешишь производить впечатление.

Исар разозлился. В юности он, в отличие от многих однокашников, Байч-Хараху никогда не завидовал. Хотя тот был и красивее, и успешнее, популярнее у женщин. Исар получал удовольствие просто от общения с ним, а свою жизнь был готов как-нибудь выстроить и без оглядки на чужие достижения. И выстроил же. Несмотря на травму, на уродство, на смерть супруги. Имя Рубчего было на слуху, дело горело, и он с ним справлялся. Пусть он не запрыгнул так высоко, как Байч-Харах, но его устраивала собственная жизнь.

Ну, за исключением одной мелочи. О которой Байч-Харах делал вид, что что-то понимает.

— Какое ещё впечатление! — выпалил Исар, заставив Байч-Хараха нервно оглянуться на двери детских комнат. Он сбавил громкость, чтобы не разбудить демонёнка в юбке, но возмущения не отбавил. — Ты знаешь, что она мне сказала? Уши у меня смешно шевелятся! Не могла даже напрячься и спокойно сказать, что я ей неприятен, нет, надо было такое выдумать!

— А, — флегматично изрёк Байч-Харах, закладывая руки за голову.

— А?! — передразнил его Исар. Байч-Харах ведь всегда был чутким, неужто на новой должности нос забился?!

— Как я и сказал, она тебя обидела. Уймись, друг, думаешь, я на своём веку мало оскорблений выслушал?

Исар смутился. Он сам уродом прожил только шесть лет, а Байч-Харах больше двенадцати, да и потерял он гораздо больше, а потому оскорбления наверняка отзывались ему больнее.

— Ну просто, — он выпятил губы, прикидывая, как бы так пожаловаться другу, чтобы всё-таки добиться сочувствия, — что я ей сделал, чтобы так насмехаться?

Байч-Харах некоторое время молча разглядывал потолок, как будто не каждый день его видел.

— А ты знаешь, — изрёк он наконец, — откуда люди произошли?

— В смысле? — Исар моргнул. Друга потянуло поболтать на темы его второй специальности? Тут Исар ему не собеседник. — Ну это, Старый бог там катышей навалял… и что там дальше, ты лучше меня помнишь.

— Мгм, — удовлетворённо хмыкнул Байч-Харах. — А вот земная наука доказала, что мы — разновидность зверей.

— Мы — это муданжцы, что ли?! — возмутился Исар.