– У нас незваные гости, – сказал Потапыч спокойным голосом, чем окончательно подтвердил верный ход умозаключений Дмитрия.

– Все в порядке, это охранная система заработала, – ответил профессор и полез в карман за ПДА.

Шаров не ожидал, что ассистент так быстро справится с поставленной задачей. Ученый полагал, что у него в запасе есть как минимум час. За это время Хранители по любому добрались бы до исследовательского центра, и все было бы хорошо. А теперь появилась необходимость оповестить Крапленого, чтобы он, в свою очередь, предупредил о визите, иначе беды не миновать.

ПДА в руке профессора пискнул. Олег Иванович вывел на экран полученное послание. Брови мужчины удивленно изогнулись.

– Однако, – пробормотал он.

Немногим позже за дверью послышались шаги. Сначала едва различимые, они с каждым мгновением звучали все отчетливее.

– Эврибади, открой дверь, – попросил профессор.

Военстал выполнил просьбу. Спустя несколько секунд в серверную вошли Крапленый с Болотным Лекарем. У последнего на плече висела неизменная сумка с красным крестом на боку.

– А где Скиталец? – поинтересовался Олег Иванович. – Я думал, вы втроем придете.

– Дом остался сторожить. – Глаза Лекаря шутливо сверкнули за стеклами очков. – Кто-то должен следить за порядком, пока нас нет.

Профессор обменялся с Хранителями крепкими рукопожатиями, при этом еще и похлопал Лекаря по спине. Ученый был искренне рад встрече со старым другом. Последний раз они виделись полгода назад, когда Лекарь привел в исследовательский центр Балабола и попросил найти для него работу в парке.

В коридоре опять послышались шаги. На этот раз кто-то чуть ли не бежал в серверную. Раздался отрывистый стук и приглушенный закрытой дверью голос:

– Олег Иванович, это Алексей.

По знаку профессора Эврибади снова открыл дверь. В помещение вошел слегка запыхавшийся от быстрого шага лаборант.

– Готово.

Словно подтверждая его слова, из окна снова долетел стрекот штуцеров.

– Да мы уж поняли, – улыбнулся профессор и спросил у гостей: – Устали, наверное, с дороги. Есть хотите?

– Хотим, – ответил за всех Потапыч. – И от воды бы не отказались. У меня в горле сухо, как в Сахаре.

– Тогда не обессудьте, я попрошу вас с дамой помочь накрыть на стол. – Шаров посмотрел на ассистента: – Мой кабинет не пострадал при налете, так что организуйте там перекус на быструю руку.

Как только лаборант и наемники ушли, Балабол рассказал профессору, где нашли управляющего. Упомянул и об адресованных ему словах.

– А вот это действительно интересно. – Олег Иванович глянул на Лекаря: – У тебя найдется способ привести его в чувство?

Лекарь порылся в висящей на плече сумке, вынул оттуда белый пузырек из непрозрачного пластика. Повернул пациента на спину, скрутил крышку и поводил емкостью под его носом.

Моргенштейн вдохнул, дернулся, открыл глаза и закашлял. Профессор предусмотрительно встал перед Балаболом, чтобы управляющий опять ненароком не грохнулся в обморок. Ефим приподнялся на локтях, недоуменно посмотрел по сторонам и прохрипел:

– Хде я?

– У друзей. Здесь вам ничего не угрожает.

– Кто вы? Лица… кажутся знакомыми. Черт, не могу вспомнить, где видел вас!

– Меня зовут Олег Иванович. Я заведовал исследовательским центром «Чернобыль Лэнда». Мы встречались с вами перед открытием парка, ну и потом пересекались несколько раз по работе. – Шаров показал на стоящего справа от него Хранителя: – Это Крапленый, он работал в парке проводником, а вон тот приятный человек в очках – наш хороший друг Болотный Лекарь. Он помог вас привести в чувство. А это, – профессор сделал шаг в сторону, чтобы управляющий мог увидеть Балабола, – тоже ваш сотрудник.

При виде Дмитрия лицо Моргенштейна еще больше побелело, как будто его присыпали мукой, зрачки расширились. Он издал горлом клекочущий звук и начал заваливаться на диван.

Лекарь подскочил к нему, подставил левую руку под голову, а правой слегка похлопал по щекам, приговаривая:

– Спокойно, дыши глубже. Вот так. – Он запыхтел, показывая, как надо дышать. Ефим послушно раздувал щеки и вытягивал губы трубочкой, повторяя за ним. – Молодец!

– Почему вы назвали Балабола Дмитрием Матвеевичем и сказали, что он мертв? – поинтересовался профессор, когда Моргенштейн более-менее пришел в себя и смог говорить.

Управляющий рассказал все, что знал о печальной судьбе Преображенского.