Когда заработали сирены, Зубрин был на территории предприятия и двигался к административному зданию. Сначала Александр Семенович принял доносящийся из громкоговорителей тревожный вой за внеплановые учения и решил, что командировку отменили как раз по этой причине. Не обратил он особого внимания и на повторяющуюся по системе оповещения запись: «Внимание! Говорит штаб гражданской обороны! Воздушная тревога! Угроза ядерного удара! Всем сотрудникам комбината немедленно спуститься в бомбоубежище!» Такого не было ни на одном учении, но он подумал, что давно анонсированная Груздевым проверка Министерства обороны добралась-таки до города и запись включили для полного антуража.

Все изменилось, когда из дверей офисного здания и производственных цехов высыпали сотни людей. Обычно сотрудники комбината искусственных кож спокойно покидали рабочие места и размеренным шагом, с шутками и прибаутками, шли к убежищу. Сейчас же, с испуганными лицами и полубезумными от страха глазами, они бежали ко входу в защитное сооружение. Женщины в основном что-то невпопад вопили пронзительными, режущими слух голосами. Мужчины молчали, но среди них встречались и те, кто грязно ругался, пуская в ход кулаки. Этих недоносков не останавливало даже присутствие в толпе детей от двенадцати лет и старше.

С тех пор как Груздев занял пост руководителя, на комбинате два раза в год проводили день открытых дверей с целью профориентации подрастающего поколения. Директора кировских школ с энтузиазмом восприняли эту инициативу и целыми классами отправляли на «Искож» учеников среднего и старшего звена. Многие из сотрудников в такие дни тоже приводили своих детей на работу, желая показать им, как они зарабатывают на жизнь, и, возможно, заинтересовать. В этом был резон, ведь предприятие вкладывало деньги в профессиональное обучение будущих сотрудников, предварительно подписав с ними договор о намерениях. По нему получающий стипендию от комбината студент обязан был отработать на предприятии пять лет после получения диплома.

Какое-то время Зубрин стоял словно громом пораженный и с отвисшей челюстью смотрел на стремительно приближающуюся пеструю и громкоголосую людскую реку.

«Неужели это произошло?» – подумал он и почувствовал, как по спине вдоль позвоночника побежал холодок, а волосы на голове встали дыбом.

Служба в армии и выпавшие на его долю испытания во время второй чеченской не прошли даром. Усилием воли Александр Семенович заставил себя выйти из оцепенения. По старой привычке глянул на часы, когда завыла сирена оповещения, и снова посмотрел на циферблат перед тем, как рванул к бомбоубежищу. Две из отведенных регламентом семи минут безвозвратно прошли, а ведь ему еще предстояло спуститься в самое сердце объекта.

На третьем ярусе располагались склады запчастей для оборудования системы жизнеобеспечения, запасные аккумуляторы, кладовые с годовым запасом еды, медикаментов и средств индивидуальной защиты на каждого обитателя защитного сооружения из расчетной численности в полторы тысячи человек. Там же, в отдельных камерах за железными дверями, хранился запас фильтр-патронов для системы вентиляции воздуха и две снятые с колес железнодорожные цистерны, под завязку заполненные топливом для трех экономичных, но очень производительных электрогенераторов. Сами дизель-генераторы располагались в специально оборудованном помещении с системой автоматического пожаротушения.

Универсальный ключ от всех дверей третьего уровня находился у Зубрина, как у ответственного за все имущество бомбоубежища. Дубликат ключа хранился в сейфе его кабинета. По инструкции перед поездкой в командировку он должен был там же оставить оригинал, но забыл это сделать.

На ходу вынимая ключ из кармана брюк, Александр Семенович забежал в дверь неприметной с виду постройки рядом со складом готовой продукции. Обычно она всегда была под замком, чтобы никто без спросу не смог забраться в убежище и натворить там дел по недомыслию или, наоборот, по злому умыслу, но вот уже почти десять месяцев вход в стратегический объект открывали по утрам и запирали на ночь.

Как только в убежище пробурили скважину и протянули от нее водопровод к одному из цехов комбината, Груздев распорядился перетащить на первый уровень списанные, но вполне работоспособные станки и открыл оформленное на жену производство рыболовецких костюмов. Там же он складировал закупленную на комбинате по цене чуть выше себестоимости прорезиненную ткань и готовую продукцию.

Немногим позже директор привлек к работе и своего сына. Тот открыл бизнес по выращиванию в помещениях первого уровня шампиньонов, вешенок и гидропонных овощей. Ну а что? Микроклимат для грибов подходящий, вода и освещение для овощных плантаций дармовые, поскольку часть продукции поступала в столовую комбината для собственных нужд. Знай только выращивай да поставляй на прилавки торговых сетей.

По причине непрофильного использования бомбоубежища Зубрин даже разругался с начальником в пух и прах и чуть не уволился. Груздев приложил тогда немало усилий, проявив поистине чудеса дипломатии, чтобы удержать главного инженера. Он мог бы подписать заявление и нанять другого человека на вакантную должность, но ценил в людях профессионализм и желание трудиться на благо предприятия. А этого у Александра Семеновича было не отнять.

Переубедить главного инженера Антон Борисович сумел после того, как раскрыл карты. Зубрин догадывался, что денег требуется немало, но не подозревал, что годовая сумма может перевалить за миллион. Сперва он не поверил цифрам, подумал: и здесь не обошлось без обмана и желания переложить деньги из общего в частный карман, но потом понял, что все так и есть.