— Что ж, вижу по вашим лицам, что вы до чего-то додумались, — сказал Дон.

— У меня есть важный вопрос, — Ренар поднял руку, будто находился в классе. — Что мы скажем моему отцу?

— Ммм? — протянул Дон. — Как насчёт, ну, скажем, правды?

— Лгать ему я не собираюсь, — с раздражением оборвал страшник, — но я не хочу ставить его в ситуацию, когда ему надо будет выбирать между желанием помочь мне и… другими обязательствами.

— Верность семье или верность Ордену, — пробормотал Лишард.

Хоть они и сидели далеко, Ренар услышал.

— Нет, верность Ордену, к счастью, здесь роли почти не играет.

— Это почему ещё? — удивился Дон.

— Потому что мой отец — немаг, — сказал Ренар. Почему-то Велену казалось, что за тем, как спокойно он это произнёс, скрывалась целая история.

Велен это, конечно, знал. Но неожиданно многих удивила эта информация.

— Ничего себе! — Дон мотнул головой. — Никогда б не подумал! Что ж, одной головной болью меньше.

— По мне так чем меньше лорд Рунвар знает — тем лучше, — сказала Наяна. — Не потому что я ему не доверяю, а именно потому, что сказал Ренар. Мы не знаем, какова уже его роль в этой истории.

— Мы можем сначала разузнать это, — предложила Искра.

— Будет невежливо, если мы сначала допросим его, а уже потом будем решать, что говорить, — возразил Велен, — крайне невежливо. Надо договориться заранее.

Ренар терпеливо выслушивал это обсуждение. Похоже, он искренне просил совета, потому что не знал, как поступить.

— Предлагаю пойти от обратного, — заявил Дон, перекрыв прочие голоса. — Давайте договоримся, о чём мы не будем говорить лорду Рунвару.

— О том, что у Маирана на Слове, — тут же откликнулась Наяна.

— Видимо, и о том, как это туда попало, тоже стоит помалкивать? — иронически откликнулся огородник. — И что нам тогда останется, наши имена?

— Мы можем говорить только о том, что произошло до пожара в Лейваане, — предложил Маиран.

— План неплох, но будет чертовски трудно объяснить, каким чудесным образом мы оказались в графстве Рун-Кай.

— Не думаю, что нам необходимо скрывать весь наш маршрут, — пробасил Лишард. — Уверен, описаний мест, через которые мы проходили, хватит для светской беседы.

— И рецепт супа с тремя курятинами на десерт, — негромко, но так, что все услышали, сказала Ависар.

— Итак, — подытожил Дон, — мы ни при каких обстоятельства не рассказываем про артефакты, но не скрываем наш маршрут, а, если получается, говорим о том, что случалось до этого лета.

— Все желающие могут взять у Арна пару уроков эльфийской правды, — усмехнулся Маиран.

Все повернулись к Арну. Этот вопрос они обсудить забыли. Стоит ли говорить человеку, что он пускает под свою крышу эльфа или пусть лучше спит спокойно?

— Я соглашусь с любым вашим решением по этому вопросу, — ответил Арн прежде чем кто-то успел произнести хоть слово.

— Вот и славненько, — Дон выглядел довольным, — осталось перейти этот Рубикон.

— Кого? — переспросила Искра.

Дон молча показал на место, где заканчивался Великий Тракт. Велен задумался. Отчего-то это выражение было ему знакомо. Почему-то ему казалось, что Рубикон — это река, но он не мог вспомнить, где и когда он слышал это раньше.

— Айа лиересоу вие клорине, — произнесла Рысь.

— Айа лиересоу вие клорине, — безжизненно откликнулся Корон, зачёрпывая ложкой кашу.

Рысь схватила его за кисть и отобрала ложку. Корон поднял взгляд и вопросительно посмотрел на неё.

— Если произносишь слова без смысла — лучше бы молчал!

Корон едва заметно кивнул и замер, склонив голову набок и прикрыв глаза. Что ж, пускай молчит. Рысь вернула ложку в его холодные, не желающие гнуться должным образом, пальцы.

— Айа лиересоу вие клорине, — внезапно повторил Корон, когда она уже вернулась к еде.

Рысь едва не поперхнулась. Он сказал это… почти правильно. Неважно. Что тут правила? Он сказал это искренне. Она всем своим существом ощутила исходящую от него благодарность.

— Айак, — ответила она, стараясь, чтобы ответ прозвучал достойным пожелания.

Трапеза продолжалась.

Они поднимались всё выше и выше в горы. Призрак Юны порой исчезал, но никогда — надолго. Она никогда не уходила слишком далеко, но и не подпускала к себе близко. Сейчас, когда они остановились, Юна лежала поодаль, свернувшись калачиком.