С ним в зал вплывают три длинноногие девушки. Две блондинки и брюнетка. У всех трех блестящие волосы, как из рекламы шампуня, и какие-то одинаковые пластиковые лица. Другое слово я подобрать не могу. Они действительно похожи на кукол — то ли сестры, то ли у одного пластического хирурга оперировались, но симпатичные. Грудь, талия, задница, ноги — все идеальное.

Я откидываюсь на спинку стула, провожая взглядом эту троицу, что, чинно виляя бедрами, идет мимо, а в голове крутится только один вопрос: на хрена они тут? Насколько я помню, что мэр, что его зам — женатые люди. И я не слышал от них о предстоящем разводе. Хотя кто их знает, о личной жизни мы особо не разговаривали.

— Как тебе наши девочки? Красавицы? Я же говорю: у нас уникальный край. Богатая природа, отзывчивые люди, шикарные женщины — я уверен, тебе понравится. Влюбишься в нашу землю и захочешь остаться. Я же тоже не местный. А вот приехал — и все. Как приворожили. Больше ни ногой отсюда.

Я наклоняюсь к Волобуеву и тихо на ухо спрашиваю:

— Ты лучше ответь: ты их зачем сюда притащил?

— Ну а какой кайф без баб? — таращится удивленно. — Выбирай любую. Чистые. Гарантирую. Девочки — профи. Можешь даже двух. Блондинки? Брюнетка?

Перевожу на них оценивающий взгляд. Милые, привлекательные, сексуальные. У одной из блондинок грудь того размера, что я люблю. Но не торкает. Просто красивые картинки.

— А как же жена?

— Ты ж не женат?

— Твоя.

— Да не смеши мои тапочки. Жена — это статус, а здесь — для души. Расслабься.

Расслабиться, значит? А оно мне надо? Но ведь не отстанет, я его знаю. Снова разглядываю волобуевских цыпочек и киваю на одну из блондинок:

— Алина? Та, что ближе к тебе? — Олег тут же делает девочке знак пересесть ближе.

Брюнетку забирает Кирилл, а оставшаяся блондинка подсаживается к мэру.

Олег жмет кнопку вызова официанта, и почти сразу распахивается входная дверь.

— Добрый вечер! — раздается знакомый голос.

Слишком знакомый, чтобы не среагировать.

А когда в следующую секунду старый черт расплывается в слащавой улыбке, я и вовсе получаю удар под дых.

— Катюша, здравствуй, хорошая моя. Рад тебя видеть! Как хорошо, что сегодня твоя смена. — Волобуев даже привстает с места, чтобы поприветствовать вошедшую официантку. — Ты уж извини, что дернули так неожиданно, отблагодарим, — подмигивает.

Он что-то еще говорит, заливаясь соловьем, а я не могу отвести взгляд от нее. Катюша, лять! Ласково и по-свойски, словно они старые друзья или бывшие любовники. Так панибратски, что у меня челюсть сводит от злости.

Что он там говорил об их крае? Женщины красивые? Не соврал. Красивые.

Белоснежная блузка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами, короткая черная юбка, высокие каблуки. Это Катя. Моя Катя. В вызывающей форме, больше подходящей стриптизерше на разогреве. Обслуживающий персонал для зажравшихся мажоров типа Волобуева с его свитой. Девочка "принеси-подай". Привлекательная, шикарная, недоступная. Или все-таки?..

Я рублю эту мысль на корню. Но полностью избавиться от неприятного, сосущего под ложечкой чувства не могу. Катя действительно гораздо красивее всех этих Алин, Каролин и прочих, что вьются силиконовыми куклами рядом с мэром и его замом. Естественная, натуральная. Она даже смотрится здесь по-другому. Как единственный элемент, действительно украшающий картину.

Забываю, что надо дышать, разглядывая ее почти в упор.

Официантка, мать ее.

Официантка!

Что ж ты, моя хорошая, тут делаешь?! Что ты с собой делаешь, работая тут?!

Катя, Катя…

Она не видит меня, отвечая на вопросы Волобуева, скромно улыбается и записывает заказ в блокнотик. Поправляет непокорную прядь волос, выбившуюся из прически, а после мельком обводит взглядом присутствующих. Останавливается на секунду на мне.

Узнала.

И снова здравствуй, родная! Судьба? Я растягиваю губы в приветственном оскале — улыбкой это вряд ли назовешь.

Еще свежа наша последняя встреча, когда она убегала от какого-то хмыря и согласилась сесть ко мне в машину. Когда я пытался наладить наше общение по-хорошему. И даже, как идиот, предложил свою помощь.

— Стас, а ты что будешь? — отвлекает Волобуев.

— А что посоветуете, Катюша? — спрашиваю, специально делая акцент на ее имени.

На уменьшительно-ласкательном варианте. Она ведь позволяет другим?

— У них шикарные стейки из мраморной говядины, — внезапно влезает со своей помощью та самая блондинка, что сидит рядом.

И кладет руку на мое колено, двигаясь ближе. Этот жест не укрывается от взгляда Андреевой, что стоит напротив с серьезным видом. На лице ни тени от той улыбки, которой она улыбалась Олегу. Ничего, кроме арктического льда и презрения в глазах.