— Нет времени спорить, — прошипел Ленс. — Во-первых, мы не знаем, сколько их — если Инквизиция решает прочесать местность, она практически всегда отправляет несколько патрулей. В-вторых, ввязаться сейчас в драку — поставить под риск весь поход. Делайте, что я скажу — и, быть может, нам удастся разъехаться миром.

— Два…

Спайк кинул взгляд на дверь и заворчал себе под нос, но подчинился. Подождав, пока он не укроется полусгнившей попоной, Ленс пригрозил черепу пальцем.

— Чтоб ни звука. Понял?

— Мы с тобой еще не закончили, — прошипел Базузу и перевел взгляд на Тео, который в ответ лишь поежился: — И с тобой тоже.

Огоньки в глазницах погасли.

— Вы двое — за мной. Говорить буду я. Рот не открывать и без лишних движений, — скомандовал Ленс и двинулся к выходу.

Птаха поглубже закуталась в плащ, чтобы случайно не выдать себе невовремя выбившейся из-под плотной ткани перевязью с кинжалами, и последовала за ним. Следом поспешил Тео, кинув напоследок на череп опасливый взгляд, точно думая, что демон может ударить ему в спину каким-нибудь заклятьем.

Не успела их троица выйти наружу, как на них тут же уставились с десяток арбалетов, ружей и пистолей. Инквизиторов было с дюжину — все до одного крепкие мужики, вооруженные до зубов. На головах нескольких церковников восседали вытянутые шлемы, закрывающие не только лицо, но и шею. Еще у них были тяжелые панцири из сульфита, что зловеще поблескивали зеленым отблеском, тогда как прочие вояки довольствовались в лучшем случае легкой кольчугой под плащом, а то и вовсе простым гамбезоном.

Чуть позади храмовников на здоровенном черном скакуне восседал высокий мужчина с вытянутым бледным лицом, на котором торчал кривой нос, походивший на клюв. В отличие от своих спутников, незнакомец не носил доспехов. Вместо них под длиннющим, почти до земли, плащом, был расшитый серебряной нитью кафтан с меховым воротом. Черные жидкие волосы мужчины сбегали до плеч, пальцы же украшали массивные перстни. Грудь его пересекала перевязь с кремневым пистолетом, куда более дорогим, чем у рядовых церковников, на поясе висела шпага.

— Меня зовут Перр Нойманн, я — старший адепт Новой Церкви из Гафрана, — произнес Ленс и медленно достал из внутреннего кармана куртки медальон из сульфита, выполненный в виде сплетенных меж собой трех ликов, левый из которых радушно улыбался, правый был искажен гримасой злобы, срединный же не выражал никаких эмоций. Священный символ Новой Церкви, воплощающий в себе саму Троицу: Благодетеля, Карательницу и Судью.

Долговязый смерил Ленса внимательным взглядом, а после кивнул одному из своих людей. Тот спешился, подошел к Ленсу, не слишком церемонясь вырвал у него из руки кулон и отдал командиру.

— Гафран? Далековато вас занесло, — неожиданно певучим голосом произнес тот. — Клос Рихтер, великий магистр провинции Астгейт. Не окажите нам честь представить ваших спутников?

— Лабберт, неофит, принес клятву едва ли полгода назад, — и глазом не моргнув соврал Ленс, похлопав Тео по плечу; парень проблеял что-то невразумительное, скорчил некое подобие улыбки и даже было порывался протянуть ближайшему инквизитору ладонь, но, к счастью, прекрасно понял повторный тычок Ленса, куда более сильный, чем первый, и застыл на месте. Потом Ленс зыркнул в сторону Птахи: — Эту же особу мы выслеживали несколько недель и поймали ее с поличным при попытке провести ритуал черной магии.

— Неплоха кобылка-то, — один из инквизиторов, невысокий толстяк с кривыми ногами, оглядел Птаху с головы до ног и сально подмигнул Ленсу: — Попользовали уже, аль не успели еще? Если так — может и с нами поделитесь? А то ж мы сами несколько дней ничего красивей дупла не видали, да, парни?

Он ткнул стоящего рядом хлыща с пушком над верхней губой кулаком в плечо и загоготал, явно довольный собственной шуткой, но быстро смолк под ледяным взглядом Рихтера. Глаза у него были серые, маслянистые, не выражающие ничего; лицо же не покидало выражение предельной скуки, словно бы все происходящее здесь являлось для него неимоверно нудной рутиной, которую хочешь не хочешь, но нужно терпеть.

— Ведьма, значит? — протянул он, продолжая перебирать длинными пальцами, походившими на паучьи лапки, по медальону Ленса. — Весьма любопытно… Не припомню, чтобы мне поступали депеши из Гафрана о том, что к нам скоро прибудет один из агентов.

— Мы действовали скрытно, чтобы не спугнуть эту отродье, — ответил Ленс. — Тем более, у меня есть подозрения, что она лишь мелкое звено большой цепочки. Именно поэтому я не доложил о своем приезде — но собирался явиться сразу же после того, как колдунья попадет в мои руки.

— О, не сомневаюсь, — уголки губ Рихтера чуть скривились, видимо, изображая улыбку. — А кому же предназначена четвертая лошадь?

— Как я уже упоминал — у чернокнижницы есть сообщник, и не один, — не смутился Ленс. — Однако в самый последний момент негодяй успел ускользнуть. Но я уверен, что мерзавка выложит все, что знает, пред тем, как взойти на очищающий костер.

Вокруг наступила звонкая тишина, нарушаемая лишь тихим ржанием коней и криком птиц. Все это время толстяк не сводил с Птахи заплывших глаз, буквально раздевая ее взглядом. Посмей жирдяй дотронуться до нее хоть пальцем — она вмиг сделает ему второй рот прямо под кадыком. И плевать на весь этот маскарад — если будет нужно, Птаха отправит к Троице, Создателю, Костлявому и прочим богам любого, кто посмеет встать между ней и Эмили.