Шрифт:
– В порядке, сеньорита. Ух, оглашенный! Носятся тут, как вечером зенки зальют, так с утра ничего и не видят!
Антония помогла женщине отряхнуть юбку и улыбнулась.
– Может, вам еще чем помочь?
Женщина прищурилась, но отказываться не стала.
– Я смотрю, ты со спутником?
– Да, сеньора.
– А у меня ноги уже не те. И годы мои уже не те… если я сейчас мешок муки куплю, не завезете ко мне на дом?
– А где вы живете, сеньора? – осторожно уточнила Антония.
И отказывать женщине не хотелось. Но и топать через весь город она никого не заставит, можно даже не сомневаться.
– Калле Тарралонга, двадцать пять.
– Ой…
Антония удивленно посмотрела на женщину.
Ну да, городской особняк ее родственников тоже стоит на калле Тарралонга. Только номер – два.
А двадцать пять – это в конце улицы… это она договорится с сеньором Фарра.
– А что удивительного? Не одни ж там богатеи обитают!
Антония и не удивлялась.
– Я у родственников живу. Рядом. Калле Тарралонга, два.
– А то я не знаю. Эва, на спутника своего посмотри, кривится весь, как луку облопался!
Антония посмотрела на Хулио.
И верно, лакей кривился, но не спорил. Но происходящее ему явно не нравилось.
– А все потому, как быдло, – припечатала бедолагу сеньора. – Тан Адан как меня встречает, так и здоровается, и кланяется. А этим, вишь ты, не по норову, что кто-то беден, а не пресмыкается. Услужающая порода, весь мир бы в холуи загнать, да не получается.
– Сеньора, я вас прошу не оскорблять моего спутника. Тем более что вы неправы.
– Ишь ты… а не мала судить, кто прав, а кто не прав?
– В самый раз, – отрезала Антония. – Чтобы не оскорблять человека, которого о чем-то прошу.
Сеньора захихикала.
– И то верно. Ладно, прости, милок. Знаю, меня не любят, да мне любви и не надо. А вот муки мешок – пошли, сейчас сторгуем да и погрузим.
Хулио закатил глаза, вопрошая Творца – за что? Но поскольку Творец был занят, отправился грузить мешочек с мукой. Скромный такой, фунтов [2] на сто…
2
Один испанский фунт равен 0,451 кг, так что мешочек и до пятидесяти кило не дотягивал. Самые мелочи. – Прим. авт.
Вопреки опасениям Атонии, сеньор Фарра не разозлился.
– Сеньора Маркос? Эта может…
И видя, что только Антония не поняла, в чем суть, пояснил:
– Сеньора Маркос – заноза для всей калле Тарралонга. Как увидите – так поймете, ритана. Так… морковка хорошая, свеколка…
Тележка была нагружена до краев.
Потом так же, до краев, нагрузили корзины. Антония – и та несла корзинку со специями и травами. Но возвращались они уже другой дорогой.
– Смотрите, ритана, – сеньор Фарра показал Антонии кивком головы на стоящие дома.
М-да…
Понятно было сразу. Именно это и есть – калле Тарралонга, двадцать пять.
И понятно было, почему кривился лакей.
Вот представьте себе – зубы.
Белые, ровные, чистенькие… и вдруг один зуб, хотя бы и с краю – гнилой! Черный, с дуплом и язвами!
Вот именно такое впечатление и производил этот дом.
Старый, в два этажа, с небольшой башенкой – так уже лет двести не строят, и с крохотным же балкончиком, который держался только чудом. Потемневшие от времени камни, старая черепица, поблекший от времени навес…
И вывеска над входом. Старая же, с почти неразличимыми буквами.
«Лавка антиквариата «Монисто».
– Лавка… антиквариата?
– Да, ритана.
Сеньор Фарра сделал несколько шагов и постучал в дверь лавки.
– Открыто!
Тихо звякнул колокольчик.
– Сеньора Маркос, куда муку поставить?
Антония смотрела во все глаза. Перед ней словно бы гостиная открылась. Но… захламленная до предела.
К примеру, в ней было три стола.
Шесть зеркал.
Два дивана… а уж всякой мелочи, вроде вазочек, статуэток, часов и прочего – легион! И на всем этом были написаны цены. Мелом, от руки…
При этом… Тони подозревала, что половину вещей они просто не видят. Потому что разглядеть их не представлялось возможным.
Вот симпатичный столик. Но стоит на нем три вазы, два подсвечника и несколько блюд. И он теряется. А ведь красное дерево.
И узор красивый…
Трюмо.
Но флаконов на нем – столько, что зеркала, считай, не видно. И сверху еще какая-то пакость свисает. Вроде гирлянды из тех, что на елку вешают. Но пыльной – жуть!
Хозяйку долго ждать не пришлось.