– Залезай, – сказала она, протягивая руку, – подвезу.

Затащив Мартина наверх, Матильда дала команду серой лошади. Телега со скрипом тронулась, покачиваясь из стороны в сторону в такт неспешных лошадиных шагов.

– Вот скажите-ка на милость, милейшая моя, – тактичным тоном произнес Мартин, устремляя на Матильду пронзительно-оценивающий синий взор, – откуда в столь крошечном созданьице такая не дюжая сила и поразительная выносливость?

Данный вопрос явно озадачил Матильду, но вида она особо не подала, лишь смущенно пыхнула и кротко улыбнувшись, опустила покрытую голову.

– С детства много работаю, – прозвучал тихий голосок, – привыкла.

Посмущавшись еще немного, Матильда бросила вожжи и, блаженно закрыв глаза, откинулась на спину, а заложив руки за головой, принялась жадно вдыхать пряный аромат душистого сена.

– Ложись, – сонно молвила она, – лошадь сама дорогу знает…

Криво усмехнувшись, Мартин прилег рядом. Матильда повернулась к нему и принялась полюбовно смотреть. Чувствуя страстное дыхание, Мартин принялся жадно всматриваться в лучезарную зелень колдовских глаз.

– Мартин… – тихо прошептала Матильда, сладострастно улыбаясь.

– Ну?.. – спросил тот, по-кошачьи сощуривая синие глаза, и выжидательно заулыбался.

– У тебя ведь есть скрипка, – огорошила Матильда.

– Чегось?! – возмущенно взвизгнул Мартин, резко приподнимаясь на локти.

Матильда тоже приподнялась на локти и доверчиво заулыбалась.

– Откуда прознала? – заслышался ледяной тон.

– Синичка на хвосте принесла, – съехидничала Матильда.

– Ну, эта синичка от меня дома отхватит, – заявил Мартин, – перышки-то я ей подначищу… Ой, как подначищу! Так подначищу, что мало не покажется!..

По-кошачьи сощурив синие глаза, он медленно закивал, расплываясь в кровожадной ухмылке, затем поинтересовался, чего еще наговорила про него «бестолочь истерическая», на что Матильда лишь растерянно пожала плечами.

Резко присев, Мартин принялся давать личностную характеристику «бестолочи истерической» в виде бурного потока бранных ругательств, представляющих собой смесь фантастических метафор и смелых эпитетов. В конечном итоге, обозвав Себастьяна «треплом», он перевел дыхание и покосился на уже сидящую рядом на Матильду.

– Никогда не слышала скрипки, – нарочито печальным тоном молвила та и тяжко вздохнула, – и никогда не видела…

– О!.. – лукаво заулыбался Мартин, – Это крайне спесивая особа!.. Весьма любвеобильная и довольно капризная! С ней только и держи ухо востро! Чуть что не по ней и такое выдаст! Брр-р! Аж нервы наизнанку!..

Далее последовала наиподробнейшая лекция о данном смычковом инструменте, истории его создания, конструкции, струнах, приемах игры и всего такого прочего. Из восторженного потока нескончаемой информации Матильда поняла только то, что скрипка является самой высокой разновидностью чего-то, а также главным инструментом какой-то там музыки в каких-то там концертах. Играть же на ней нужно смычком какими-то штрихами и еще чем-то, вроде как щипками.

Возможно все было бы в разы понятнее, да только многие вещи Мартин называл довольно мелодичным и весьма непонятным языком, одно слово «канифоль» чего стоило, не говоря уже про все остальные.

Дослушав до конца эту крайне доходчивую лекцию, Матильда поспешила внести свою лепту в продолжении музыкальной темы и рассказала о музыкальных инструментах, звучащих в Плаклях во время проведения молодежных Гуляний и всеобщих праздников.

– Лично я предпочитаю исключительно серьезную классику, – резко прервал ее вдохновенную речь Мартин.

Матильда виновато потупилась, но спустя мгновение резко оживилась.

– Так приходи на Гулянье, – с жаром выпалила она, – сыграешь нам свою классику!

– Я вам что тут для увеселения?! – заверезжал Мартин, – Концертов не даю! Слышишь? Не даю концертов, хоть обпроситесь!

– Жаль… – вздохнула Матильда и кокетливо захлопала ресницами, – А для меня сыграешь?..

Мартин возмущенно фыркнул и брезгливо отвернулся, но тут сапфировый взгляд его случайно пал на прилаженный к боку телеги кнут. Синие глаза по-кошачьи прищурились, стремительно наполняясь сиреневым мерцанием, бледный лик расплылся в сладострастной ухмылке.

– А это как вести себя будешь… – раздался таинственный тон.

Притянув к себе Матильду, Мартин принялся завлекать ее медленными, томительными ласками, заставляя стремительно таять, проявляя покорное послушание. Нежно и властно обласкав шею, чуткая рука перешла на перекошенное плечо, заскользила по напряженной спине и устремилась под подол платья, поглаживать округлые колени.

Матильда замерла, вытаращившись в пронзительно-синий водоворот нечеловеческих глаз, преисполненных блеском сиреневой похоти, а почувствовав нежную ладонь на внутренней стороне бедра, Матильда испуганно дрогнула, но вскоре поддалась напору томительно-жгущего прикосновения, прикрыла глаза, запрокинула вверх голову и часто-часто задышала, давая молчаливое согласие, как вдруг телега резко остановилась.