– Что за бог и зачем ему жертва? – прошептала, продолжая сжимать пальцами платье на груди.

Липкий, неприятный страх захватил тело. Обеспокоенный взгляд Отиса опустился на мою руку, затем снова вернулся к лицу.

– Это тайна, – тихо ответил сын старосты и вдруг сжал мои дрожащие плечи. – Но ты не бойся, со мной тебе нечего бояться. Они ждут полнолуния, осталось два дня. Сегодня вечером я приду к вам просить твоей руки.

– Зачем я… тебе? – вдруг очнулась, заметив, что объятья стали крепче и карие глаза парня потемнели.– Нравишься, ты мне, – горячее дыхание коснулось щеки. – Никто не нужен, только ты.

– Странные у тебя чувства, мне казалось, ты меня терпеть не можешь.

Попыталась оттолкнуть парня, упершись руками в грудь, но было бесполезно. Отис, казалось, совершенно перестал соображать, его лицо все ниже опускалось к моему, тонкие губы вытянулись дудочкой. Я успела отвернуться, и мягкие губы коснулись шеи.

– Пусти, кому сказала! – вскрикнула, пытаясь скрыть в голосе страх.

– Не бойся, – сын старосты вдруг нежно прижал к себе. – Я тогда не понимал, что со мной происходит. Теперь знаю и сопротивляться больше не хочу. Отцу не позволю тебя обидеть. Ты только согласись стать моей женой. Хорошо?

Молча кивнула, понимая, что сейчас другого выхода не было. Дома надо будет все еще раз обдумать. Согласиться выйти замуж за Отиса, – это не значит, что завтра будет свадьба. Придется бежать.

Сердце от страха застучало быстрее. Я не знала, что меня ждало за границами поселка. Каким был мир там? Слышала, как мужчины говорили о деньгах, но сама никогда не держала их в руках, только видела, как отец прятал зеленые бумажки в сейф.

И тайна. Жертва. Полнолуние. Все это вранье! Они задумали меня убить, чтобы вырвать из сердца рубин. Это и ребенку понятно.

Животный страх настолько охватил, что я позволила Отису проводить меня до дома окольными путями. Вид у нас обоих был такой, будто на сеновале валялись.

Глава 2

Отис не пришел вечером, как обещал. Рано утром хмурый отец грубо разбудил меня, выволок из спальни и, влепив пощечину, сказал, что я наказана. Больно схватил за шею сзади и потащил в погреб. Ни мои крики, ни просьбы матери не остановили это чудовище. Я царапалась, пиналась, визжала от боли, когда грубые пальцы сильнее сдавили шею, а мою руку вывернули назад. Но все это было ничто по сравнению с мыслями о смерти, которые все больше поглощали меня. Я хотела жить, и думы найти родных не покидали последнее время.

Мать рыдала наверху, потом я услышала звук удара, ее стоны – и наступила гнетущая тишина. В погребе было прохладно, босые ступни вскоре замерзли, да и тонкая сорочка не спасала от холода. Свет лился из небольшой дырки в фундаменте. Вскоре я начала дрожать, требовательно заурчал желудок и очень захотелось пить. Огляделась. Голодной я не останусь: в бочке солились огурцы, и вино в стеклянных бутылях стояло на нижней полке.

Не успела я подняться, как дверца погреба распахнулась, и на меня полетела одежда. Затем с шумом крышка захлопнулась, и загремели замком. Быстро натянула теплые штаны и кофту, колючие шерстяные носки и домашние тапки. Стало сразу теплее, и я отправилась за огурцами. Умяв пять штук, услышала мамин голос.

– Милантэ.

– Мама! Мамочка! – слезы ручьем полились из глаз.

– Здесь горячие пирожки и вода. Лови.

В дырку пропихнули полуторалитровую бутылку и пакет ароматных пирожков с мясом.

– Мамочка, я боюсь. Мне страшно. Я знаю, что отец хочет меня убить, – затараторила я.

– Ты что несешь? Опозорила нас с отцом на всю деревню. Соседка Роуз видела вас с Отисом. Шли в обнимочку, одежда вся мятая, твои волосы в беспорядке. Я ж предупреждала тебя. Э-э-эх, – мать горестно всхлипнула. – Не знаю, что теперь будет. Кто тебя замуж возьмет?

Еще долго я звала мать, кричала, что с Отисом у меня ничего не было, умоляла поговорить с отцом. Но все было напрасно. Я задыхалась от рыданий, ужаса скорой смерти. Измученная, улеглась на сырую землю, не ощущая, как холод остужал тело: внутри было намного холоднее. Парализованная страхом, измученная душевными страданиями, не заметила, как уснула. Закрыла глаза и провалилась в бездну. Как бы я ни хотела, но звук открывающейся двери выдернул меня из сна. Не осознавая, что происходит, жмурясь от яркого света фонарика, надеялась, что кошмар закончился, но оказалось, все только начиналось.

Отец грубо приказал мне выходить, и я, обрадовавшись, стала подниматься по лестнице, повторяя:

– У меня ничего с Отисом не было. Он же сказал вам? Сказал?

С надеждой ждала ответа, прикрыв глаза ладонью. На улице давно стемнело, и только свет от фонарика освещал пустую комнату.

– У тебя два выхода, – зло прошипел приемный отец. – Первый: ты идешь добровольно и не задаешь никаких вопросов. Второй: будешь сопротивляться – свяжу и заткну рот тряпкой. Решай.

– Зачем? Куда? – голос предательски задрожал, и тут же мужская ладонь закрыла мне рот.