Вонк-люди вскарабкались на борт корабля и обратились к локарам.

– Есть ли у вас оружие? Все в барку!

– Нет, – проворчал Зарфо. – Нет у нас оружия.

Тут они заметили Анахо:

– Это что, дирдир-человек?

От неожиданности они даже рассмеялись, после чего принялись рассматривать Рейта.

– А этот какого сорта? Нет уж, действительно, какая-то слишком пестрая банда! А теперь быстро всем в барку!

Ничего не оставалось делать. Первыми шли локары с низко опущенными головами, так как ни секунды не сомневались в том, что их ожидало. За ними шли Рейт, Трез и Анахо. Они были вынуждены остановиться у фальшборта и повернуться. Вонк-люди бегло их обыскали. Локары уже почти смирились, но Рейт не собирался так легко сдаваться.

– Неужели мы допустим, чтобы они так легко нас перебили? – крикнул Рейт. – Мы еще поборемся за нашу жизнь.

Вонк-люди резко приказали:

– Быстрее, если вам не хочется осложнений! Всем к фальшборту!

Рядом с баркой вспенилась вода, на поверхность вынырнул черный силуэт и что-то прострекотал. Вонк-люди застыли на месте. Они были так удивлены, что даже разинули рты.

– Идите в кают-компанию, – сказали они пленникам.

Барка вернулась в черную крепость, и вонк-люди принялись шепотом совещаться. По трапу они свели пленников на берег, а затем повели их в Ао Хаху через городские ворота.

Черное стекло, толстые стены и черный бетон, углы, блоки. А все вместе – единство органичных форм. Рейт восхищался архитектурой. Она была абстрактной и строгой. Пленников по лабиринтам переходов привели в окруженный с трех сторон темным бетоном тупик. Там их оставили в ожидании, и они были вынуждены подчиниться.

Здесь стояли корыта, предназначенные для умывания, питья, а также для обратного процесса. Поднимать шум им было тоже запрещено, но уходя, вонк-люди не выставили охраны.

– Они нас даже толком не обыскали, – заметил Рейт. – У меня осталось оружие.

– Отсюда до ворот совсем близко, – сказал Трез– Зачем же ждать, пока они придут и убьют нас?

– До ворот дойти нам не удастся, – пробурчал Зарфо.

– Так что же, сидеть здесь и ждать, словно послушная скотина, пока они придут?

– Я буду ждать в любом случае, – огрызнулся Белье и бросил на Рейта сердитый взгляд. – Смарагаш я в своей жизни, конечно, больше не увижу. Но, что касается моей жизни, то я надеюсь все-таки наихудшего избежать. Я думаю, что рудники – это всего лишь сказки.

– Если человек попадает в подземелье, то ему уже никогда не суждено выбраться на поверхность. Имеется достаточно заграждений и ужасных ловушек пнумов и пнумеков. Если нас не казнят сразу, то бросят в рудники.

– А все только из-за этого идиотизма и нашей собственной жадности. Адам Рейт, за это ты еще должен будешь перед нами ответить, – ныл Белье.

– Успокойся, ты, вонючка, – невозмутимо поставил его на место Зарфо. – Никто тебя не заставлял ехать с нами, и каждый сам во всем виноват. Рейт доверился нашим знаниям, а мы показали только свою беспомощность.

– Каждый сделал то, что было в его силах, – ответил Рейт. – Это было рискованно. Нам не удалось. Такие дела… А побег… Хм, я не могу поверить, что они просто так оставили нас здесь, не выставив никакой охраны.

Жаг Жаганиг хрюкнул:

– Не будь таким самоуверенным. Вонк-люди просто считают нас животными.

Рейт обернулся к Трезу, наблюдательность которого всегда приводила его в восторг:

– Смог бы ты найти дорогу до выхода? – спросил он.

– Не сразу. Здесь столько поворотов Я в этих строениях запутался.

– Тогда лучше пока останемся здесь… Может быть, нам удастся найти какой-нибудь выход из ситуации.

Закончился день, а потам и длинная ночь. Эз и Брез отбрасывали фантастические тени. Утро было прохладное, суставы пленников затекли, и к тому же давал о себе знать голод. Их тюремщики не появлялись, и они становились все беспокойнее. Даже пугливые локары предпочли бы увидеть перед собой ненавистных им вонк-людей, чем томиться в неведении.

Рейт постоянно призывал их к терпению:

– Побег нам не удастся, но нам нужно попробовать добиться благосклонности вонк-людей.

С какой же это стати они будут благосклонны? Они считают нас пленниками и будут с нами соответственно обходиться.

Жаг Жаганиг тоже был настроен пессимистически.

– Того вонка мы больше не увидим. А вонк-люди всегда стоят между вонками и остальным Чаем.

– Мы это еще посмотрим, – задумчиво сказал Рейт.

Прошло и утро. Локары апатично сидели, опершись о стену. Трез, как всегда, хранил абсолютное равнодушие. Откуда он черпал эту силу? Где он выработал такой характер? Был ли это фатализм? А может, на него до сих пор оказывала влияние эмблема? Может, это она так решительно формировала его волю?