— Ну и как Эмираты? — она чуть-чуть пододвинулась.

— Нормально.

— А Дубай? — еще одно едва уловимое движение в его сторону.

— Стоит, — голос его потеплел.

Пусть и было темно, но девушка была уверена, что легкая улыбка появилась на его губах, и уж конечно, он заметил ее движения.

— А море? — улыбка коснулась и ее губ, впрочем, не только губ — она отчетливо зазвучала в интонациях ее голоса.

— Теплое…

Мужчина сделал резкое движение в ее сторону. Злата испуганно взвизгнула, дернулась в сторону, как будто собираясь сбежать, но ей это не удалось. Он схватил ее в охапку, совершенно не обращая внимания на руль и коробку передач, и со смехом прижал к себе. Злата тоже рассмеялась и, обвив руками его шею, коснулась губами его щеки. Вдохнув такой знакомый аромат, она прижалась к нему сильнее и зажмурилась.

— Я так скучала по тебе… — прошептала она ему на ушко.

— Не поверю ни за что! — весело отозвался мужчина. — С такой-то компанией?

Девушка собралась было объяснить ему все, но Дорош не дал ей этого сделать. Ему не нужны были объяснения. Не за этим он сюда сейчас приехал. Ему нужна была она, Злата Полянская. Виталя закрыл ей рот страстным, почти грубым поцелуем и не дал договорить. Потом завел машину и отвез ее за деревню. К себе, в маленький домик, он ее не повез — там было сыро и не топлено, а у нее были гости. Впрочем, Злата не противилась. Не все ли равно, где и когда. Да она вряд ли вообще замечала, что есть вокруг и где они. Для нее существовали только он, его губы, его руки, его тепло, громкий стук его сердца, его страсть… Остальное казалось другим измерением…

Только потом, кутаясь в свою куртку и прижимаясь к его груди, она увидела, что машину Виталя оставил на выезде из деревни. Он только съехал с дороги, остановившись на проселке, убегающем в лес. Только потом она ощутила холод, большая машина быстро остывала, а за окном гулял ветер. Только потом ей стало ясно, что он сейчас уедет… И счастье, то минутное счастье, стало меркнуть.

— Так что эти двое делают у тебя? — спросил он, немного погодя.

— Васька — мой двоюродный брат. Его отправили сюда помочь мне немного, а Лешка…

— Он что ж, так и не уезжал? — резко спросил мужчина.

— Нет, я ведь говорила тебе, у него мама умерла, он не мог уехать…

— Ты, надеюсь, смогла его утешить?

Злата подняла голову и собралась отодвинуться от него, но мужчина не дал ей этого сделать, сильнее прижав к себе.

— Я не хочу ссориться с тобой из-за этого, — спокойно сказала она.

— А я и не собираюсь ссориться, так, лишь констатирую факт. — усмехнулся мужчина. — Хочешь посмотреть фотографии из Эмиратов?

Смотреть фотографии девушка не хотела, но не сказала этого. Дорош достал из кармана мобильный телефон, щелкнул пару кнопок — и на экране появилась яркая картинка… Синее бесконечное море; бирюзовые бассейны с яркими цветными зонтиками, окаймлявшими их; белоснежные пляжи; голубое небо; небольшие отельчики, утопающие в цветах и пальмах; роскошные номера с балконами; большая двуспальная кровать и Марина Александровна в шелковом парео… Дорош быстро пролистал эту фотографию, но Злате и этого мгновения было достаточно, чтобы увидеть, каким счастливым было лицо его жены, а остальное тут же дорисовало воображение. Боль пронзила сердце, и чувство радости исчезло. Когда фото на его телефоне закончились, Дорош как бы невзначай взглянул на часы у себя на запястье. Выпустив девушку из объятий, он завел машину и въехал в деревню. Притормозив у ее дома, он быстро поцеловал ее на прощание.

— Ну все, беги! Я позвоню, — сказал он.

Полянская ничего не сказала в ответ, даже не взглянула в его сторону, просто вышла из машины и двинулась в сторону калитки, а он ударил по газам и уехал. Вот такими стали теперь их свидания, и что-то подсказывало ей: другими они уже не будут. С тяжелым сердцем она вошла в дом.

Свет в комнатах был погашен, только телевизор шел, а возле него на диване дремал Васька. Лешки не было, впрочем, так даже было лучше. Злата вдруг поняла, что сейчас ей меньше всего хотелось бы видеть Блотского и встречаться с ним взглядом. Конечно, и он, и Васька все поняли. Интересно, что они о ней сейчас думают? Впрочем, чтобы они ни думали, они не далеки от истины. Да, вот такая она! Подлая, мерзкая шлюха! Подстилка женатого мужика! Именно так в данный момент она себя и чувствовала.

Включив свет, девушка стала раздеваться. Васька пошевелился на диване и, протирая сонные глаза, сел. Злата медленно снимала куртку, а Васька молча и мрачно наблюдал за ней.

— Ты что, спишь с ним? — первым заговорил он. — Ты что, дура? Какого хрена ты с ним связалась?

Его грубые слова задевали за живое, но спорить и ругаться еще и с Васькой ей совершенно не хотелось, а еще меньше хотелось что-то объяснять.

— Он же женат! Он попользуется тобой, а потом выбросит вон, как использованный гандон!

— Васька! — предостерегающе начала девушка, резко поворачиваясь к нему.

Щеки ее вспыхнули румянцем, глаза гневно сверкнули.

— Да что, Васька! Ты сдурела, что ли? Ты совсем не понимаешь, что творишь? Ты ослепла, что ли? Разлепи глаза, ведь Блотский стоит сотни таких, как этот твой…

— А Лешка здесь при чем?

— А притом, что он ведь втюрился в тебя! — выпалил Васька — Он сохнет по тебе, а ты с этим…

Резкие слова уже готовы были слететь с языка, но на мгновение ей вдруг вспомнилась та ночь, вспомнились губы и руки Леши. Их дрожь и жар, и слова, которые он шептал ей, как в бреду… Он говорил о любви…