Закат догорал на горизонте, заливая все вокруг золотисто-багряным светом, ласковый ветерок лениво играл листвой и волосами Златы. Лихорадочное возбуждение, владевшее ею весь день, понемногу стало отступать, а на смену ему подкрадывалось отчаяние. Она сидела, словно окаменев, устремив невидящий взгляд в пространство. Хотелось плакать Злата отчаянно боролась со слезами, понимая, что. если только начнет, остановиться уже не сможет. К тому же она знала слезами горю не поможешь. От них станет еще тяжелее. Слезы истощают душу, лишают воли и сил. Она плакала тогда, когда Женька… Но ничего не изменилось. Потом перестала плакать и приняла решение.

Правда, все, что случилось тогда, казалось таким далеким таким незначительным и пустячным. как детская забава. А происходящее сейчас казалось вселенской катастрофой, ведь рушились мечты… «Господи! Только бы он пришел! Мне ничего больше не надо! Только чтобы он пришел!» — думала она снова и снова, а сердце болезненно сжималось.

Вот уже на землю и сумерки опустились теплые, душистые, влажные, а Злата так и сидела на лавочке, не замечая их. Да и какая разница, вечер уже или ночь? Какое вообще все это имеет значение теперь, когда она осознала вдруг, как неосторожно и безоглядно влюбилась.

Отчетливое понимание этого пришло только сейчас, но случилось это много раньше. Наверное, уже тогда, когда все произошло в доме покойном бабы Кати. Тогда, когда он все чаще стал врываться все мысли, когда снился ей. Полянская влюбилась в Дороша, а он…. А что если он только этого и добивался? Что, если таким образом он просто хотел наказать ее утихомирить, добившись послушания и смирения? Да, он говорил о другом, но вдруг все это только слова? Он ведь мог говорить, что угодно, но это вряд ли могло что-то значить. Словам мужчин вообще верить нельзя! А она поверила … Нет, не словам зачем же лукавить с собой? Отнюдь не словам, глазам его она поверила, тому, что они отражали, когда он смотрел на нее.

Когда над лесом взошла полная луна, девушка тяжело поднялась с лавочки и вышла на дорогу. Она еще не знала, что собирается сделать, но просто так сидеть на месте и ждать больше не могла. Нет, она не собиралась вламывался в дом Дороша и выяснять отношения. На такое даже в полном отчаянии она бы не решилась. Просто пройти мимо его дома заглянуть в окошко и, может быть, увидел, его…

Сейчас это было то, чего ей больше всего хотелось. Хотя бы просто увидеть его.

Слезы катились по щекам, а Злата даже не пыталась их унять. Хорошо, что Дорош не видит ее в таком состоянии, вот бы он потешился! Полянская брела по пустынной дороге, едва переставляя ноги и чувствовала себя самым несчастным человеком на свете.

А в маленьком домике все окна светились, но заглянуть внутрь, чтобы хоть что-то увидеть, возможным не представлялось: окна были плотно занавешены шторами. И ни щелочки тебе, ни отверстия. И полная тишина. Ни музыки, ни пьяных разговоров. Машина стояла у обочины. Дорош точно был здесь, но не мог же он просто смотреть телевизор! Или мог?

Вытянув шею, Злата пыталась заглянуть во двор, но ничего, кроме зарослей винограда, темной громадой вздымающегося над забором, не смогла рассмотреть. Она прошла немного вперед, потом повернула обратно, в отчаянии кусая губы. Наверное, со стороны она походила на сумасшедшую, но ей было плевать на это. Да и кто ее мог увидеть со стороны в этой почти пустой деревне?

Ходить туда и обратно возле дома она могла хоть всю ночь, только вряд ли от этого мог быть какой-то прок. Следовало что-то предпринять. Например, проникнуть во двор и попробовать заглянуть в окно.

Входить во двор через калитку Злата не рискнула, к тому же ее всерьез беспокоило наличие сторожевого пса, который имелся почти во всех дворах, где еще жили или приезжали. Да и калитка могла быть запертой, или прямо с калитки она могла наткнуться на Дороша, а вот если пробраться с огорода…

Прямо за маленьким, почти кукольным домиком, коим явилась дача родителей Дороша, был пустырь. Их в Горновке было немало, этих промежутков, где когда-то стояли дома, а теперь участки были запаханы, засеяны и ничем не напоминали былые подворья. Они остались лишь в воспоминаниях старожилов деревни, Злата этих дворов уже не видела. Вокруг деревенских огородов простирались совхозные угодья, засеянные озимыми, и это было только на руку Злате. Если замысел ее провалится, она сможет убежать…

А пока, приподняв обеими руками подол длинной юбки, девушка, стараясь ступать бесшумно, обходила высокий забор, а потом, поглядывая по сторонам и себе под ноги, петляла меж аккуратных небольших грядок. К забору, что разделял двор и огород, она подкрадывалась почти на цыпочках. Пригнувшись, посмотрела в щель, между досок, пытаясь разглядеть двор. Благо, луна была полной и было светло… Собачьей будки не было видно, и, предположив, что ее и вовсе нет, Злата выпрямилась и открыла калитку.

На веранде горел свет, падая желтым пятном на траву. Злата на цыпочках подкралась к окну и заглянула. И почти сразу, едва не вскрикнув от неожиданности, отпрянула и прижалась спиной к стене. Большое окно на веранде было занавешено лишь ажурной занавеской, поэтому девушке хватило мимолетного взгляда, чтобы увидеть все помещение. И Дороша тоже, который сидел за столом и читал книгу.

Веранда в этом домике была малюсенькой, и, кроме настольной плиты в углу, здесь стоял круглый стол, застланный льняной скатертью, который занимал почти все пространство. Над ним висела лампа в абажуре, а у окна была втиснута пара стульев. Дорош смотрелся в этой комнатке, как великан в стране лилипутов, и все же эта открывшаяся ей картина не могла не трогать Она никогда раньше не видела Виталю в такой обычной, домашней обстановке. В старых потертых джинсах, в красной футболке и босиком.