– Что? – теперь она смотрела на него широко распахнутыми глазами, по щекам катились слёзы.

– Теперь ты знаешь, делай с этим всё, что хочешь. Я принадлежу тебе, моё сердце, моя душа, мои мысли. Я живу ради тебя, дышу только тобой. Поэтому завязывай с этой драмой. Я устал, как чёрт, тащить это, но ни разу не пожаловался, что мне тяжело, что есть мораль, что мы вроде, как брат и сестра. Знаешь, каково мне смотреть в глаза родителям? А? Задумайся хоть на секунду? – здесь он начал кричать. Ярость клокотала в нём, поднималась огнём по венам, ускоряла сердце. И он решил, пусть так, но он скажет ей правду сейчас. – Я полжизни положил на то, чтобы ты была счастлива. А ты поступила, как эгоистка, решила бросить меня здесь, умереть собралась. А чем бы я дышал, когда тебя не стало бы? Подумай над этим. Поверь, ты важна и нужна, ты смысл моей никчёмной жизни и при этом страдаешь по какому-то кретину, который и мизинца твоего не стоит. Всё, я не могу больше.

Он отвернулся и начал растирать лицо руками. Он сорвался. Руки горели, лицо тоже, казалось, кожа вот-вот слезет или пробьётся чешуя. Он резко сорвал с себя галстук.

– Ты идиот, – прошептала она.

– Знаю, – сухо отозвался он.

– Поцелуй меня, – прошептала девушка.

Андрей замер. Ему что, послышалось?

– Пожалуйста, – девушка уже начала задыхаться от слёз.

Он повернулся к ней, быстро подошёл и заключил в объятия. Её мелко трясло, она была вся ледяная. Когда Алиса запустила пальцы в его волосы, ему показалось, что они сейчас расплавятся от соприкосновения с его горячей кожей. Он заглянул в её полные слёз глаза.

– Я тоже, тоже, – прошептала она.

Он не верил своим ушам.

– Прошу тебя, – он сглотнул. – Не давай мне ложной надежды, если это игра и твой способ спастись, то не смей. Я не смогу тебя отпустить. За столько лет не смог, а сейчас тем более.

– Замолчи, – потребовала она и, привстав на носочки, накрыла его губы своими.

Он быстро ответил на её поцелуй, впился в неё губами, целовал так, словно припал к источнику со спасительной влагой. Словно у него появилось заземление, якорь, что держит его. Словно он плавал в невесомости и наконец-то обрёл гравитацию. Словно она спасительный свет маяка после долгих лет в море. Маяк. Вот оно! Маяк. Андрей усмехнулся про себя, его ярость отступила, вместо неё расцветала нежность.

Он ослабил хватку и перестал целовать с напором. Поцелуй стал нежный и трепетный. Они отстранились друг от друга, чтобы перевести дыхание.

– Кажется, мы собирались обедать, – прошептал он.

– Я не голодна, – ответила она.

– Хорошо, – согласился он, заглядывая в её глаза.

– А тебе разве не нужно на работу? – спросила она.

– Я не пойду сегодня…

– Хорошо, – улыбнулась она.

Оба знали, чем всё закончится.

Он подхватил её на руки и понёс в спальню.

– Вот так сразу, – засмеялась она.

– Я ждал этого момента двенадцать лет.

Она лишь заливисто засмеялась в ответ.

Он целовал её руки, шею, грудь, не церемонился с одеждой. Сорвал все пуговицы со своей рубашки, возненавидел ремень, разорвал её блузку, едва не порвал джинсы, стягивая их вместе с бельём. И вот она, такая тонкая, нежная, обнажённая, вся для него. И он больше никому её не отдаст. Он покрывал поцелуями её нежную кожу, ласкал грудь. Она тихо стонала и вздрагивала, а когда он наконец-то вошёл в неё, вонзилась в него таким поцелуем, что у него окончательно сорвало крышу. Она отдавала ему всю себя. Это было не только единение тел, но и единение душ. В это мгновение они навсегда связывали себя вместе. Больше ничего не существовало, только они и их любовь.

Через полчаса ошеломительного марафона Андрей откинулся на спину и притянул Алису к себе, уложив её голову себе на грудь. Она едва пришла в себя после накрывшего взрыва удовольствия. Он поцеловал её в макушку.

– А ты не такой уж и сухарь, – заключила она.

Он усмехнулся.

– Я же говорил, что это неправда, просто я кое-кого люблю очень сильно, поэтому другие мне неинтересны.

– Ты только что вызвал у меня приступ зависти к самой себе, – рассмеялась Алиса.

– Забавно, – улыбнулся он. – Не думал, что это когда-нибудь случится.

– Что? То, что я начну завидовать сама себе?

– Нет, то, что чувства будут взаимными, и мы вот так феерично отпразднуем этот факт.

– Люблю тебя, – сладко промурлыкала девушка. – Но как ты мог так долго молчать? Раньше нельзя было сказать?

– Ты сама тоже хороша, так что это не только моя вина. Но теперь всё будет хорошо. Осталось только сообщить родителям.

– М-да…

– Мы всё же не родные, меня усыновили, так что, может, обойдётся без скандала, – прошептал он.

– Мама всегда всё тебе прощала, все твои выходки.

– Неправда! Ты даже не представляешь, какие разносы она мне устраивала за закрытыми дверями, – возмутился Андрей.

– Мне всегда казалось, что она пытается возместить тебе отсутствие твоей матери и поэтому больше любит тебя, больше внимания уделяет, чего только стоили эти ваши прогулки в детстве.

– Да, это ещё одна вещь, о которой нам надо поговорить. Только ты должна мне пообещать, что не испугаешься.

– Что? О чём ты?