За кормой на "Красной звезде" кричат "ура". Это ее попадание.

"Ура" доносится издалека и сквозь грохот слышится как сквозь сон. Снова всплеск у белой канлодки, и кажется, что она парит. Во всяком случае, она убавила ход, и четвертый корабль, перекрыв ее, остановился. Новый взрыв издали красивый и нестрашный. Он кажется игрушечным, потому что настоящим выглядит только взрыв на своей палубе. Корабли разошлись, а раненая канлодка сильно покатилась в сторону.

Теперь "ура" кричат на всех кораблях, - она погружается! Над ней выкатилось круглое облачко мягкого пара, и, когда оно оторвалось от воды, на поверхности осталась только тощая черная мачта.

"Ура" громче залпа. От него дрожит горизонт, темнеет в глазах и расширяется сердце.

– Товарищ командующий!
– хрипло прокричал Фуше.
– Радио.

Он счастлив и очень важен. Он горд тем, что все происшествия боя с точностью до одной минуты занесены в его черную книжку. Он ничего не боится даже того страшного, написанного на синей бумажке из радиорубки и лежащего в его протянутой руке.

– ""Жаркому" атаковать неприятеля", - беззвучно шевеля губами, прочел командующий. И услужливая память подсказала тактические данные "Жаркого": двадцать шесть узлов, два торпедных аппарата, две семи-десятипяти.

– Не много, но достаточно, - сказал командующий.

Миноносец выскочил вперед и побежал, расстилаясь по воде низким корпусом и длинным черным дымом из четырех труб. Потом повернул, блеснув бортом на солнце, и полным ходом пошел навстречу.

– Атакует, сволочь, - сказал комиссар флотилии.

– Странно, - ответил командующий. В самом деле, зачем они по радио предупредили об атаке? И совершенно неожиданно командующему показалось, что он играет в покер. Противник делает вид, будто купил четвертого туза... Значит, он его не купил, и это только реклама... Но зачем? .. А вот зачем: он хочет отвлечь огонь от своей эскадры.

– Фуше! Поднимите: "Сторожевым судам отбить атаку миноносца".

– Есть!

– Сторожевым судам?
– удивился комиссар.
– Буксиры против миноносца?

Но ответил только грохот очередного залпа, и комиссар вдруг понял: нельзя ослаблять огонь и нельзя бояться. Иначе пропадешь.

"Данай" сразу увеличил ход и поднял: "Следовать за мной". Сторожевики выровнялись и дали сухонький залп. Потом второй, потом третий, и еще, и еще. Перед носом миноносца снаряды выбили сплошную стену всплесков. Она опадала, снова выплескивалась и переливалась, но оставалась на месте. Такой огонь называется заградительным. Заставить себя в него войти очень трудно. Ми-ноносец не выдержал и повернул обратно.

– Буксиры прогнали миноносец, - сказал командующий.- Ничего сверхъестественного, - и носовым платком вытер вспотевший лоб. Он нечаянно подумал о том, что произошло бы, если бы миноносец дорвался до торпедного залпа.

А между прочим, ничего особенного не произошло бы, потому что "Жаркий" в этот день атаковал с пустыми аппаратами. Четвертого туза у противников не было.

– В головного!
– закричал сигнальщик.

Командующий поднял бинокль. Нет... ничего не заметно. Видно только, что белые прибавили ходу... Они уходят из боя.

Внизу снова кричат "ура". Это победа. Комиссар подошел к командующему и дал ему папиросу. Командующий встал и предложил комиссару огня.

– Мыс Хрони, - сказал штурман, и командующий кивнул головой Он уже десять минут тому назад заметил впереди над горизонтом мутно-синее пятно и знал, что это вход в Керчь-Еникальский пролив.

– Как бы кто-нибудь оттуда не вылез, - пробормотал штурман, но командующий повернулся к нему спиной и пошел к трапу.

Он, конечно, не мог знать, что за горизонтом "Беспокойный" подорвался винтом на мине и теперь возвра-щался в Керчь вместе с "Грозным", не посмевшим идти на минное поле. Если бы знал, не удивился. Он был твердо уверен в победе.

– Дальше не пойдем, - сказал командующий.
– Отбой! Фуше! Поднимите: "Адмирал выражает флоту свое особое удовольствие", а потом распорядитесь обедом.

Замки открыты, и пушки развернуты по ветру, чтобы остыли. Люди тоже остывают, и на палубе идет приборка.

Сейберт и командир "Знамени социализма" молча ходят по мостику. Из машины доносятся звонкие удары, визг напильника и веселая ругань. Машинная команда еще не кончила своего боя, потому что механик поклялся до Мариуполя починить разбитый клапан.