Он замирает, глядя на меня как шальной, эхо моего крика звучит в ушах и утихает, а Вадим отстраняется. Тяжело дышу. Быстро поднимаюсь, пользуясь тем, что муж не успел добиться желаемого и сейчас растерян. Собираю свою одежду, прижимаю топ, закрываясь.

— Лиз, что случилось? — смотрит исподлобья. И вот теперь начинает злиться. Все пошло не по его плану.

— Я не могу.

— Лиз, но…

— Уйди. Забирай вещи и уходи. Я рада, что ты понял, как много теряешь, но я так не могу.

— Не глупи. У нас семья, ничего я не терял. Мы обязательно все решим…

— Нет, Вадим, не решим. Ты, — я набираю в легкие воздух. — Ты у нее эти дни был?

— В гостинице, — отвечает уклончиво.

С ней? С кем ты был?

— С ней в гостинице? С женщиной, с которой провел время в поездке?

Машет головой:

— Нет. Я был не с ней.

Это первое признание от самого Вадима, что у него кто-то есть. Пусть и такое завуалированное. Так странно узнать наверняка, когда и так все факты налицо.

— Я подаю на развод. Мы не можем быть вместе. Детям как-нибудь объясню.

Вадим одевается молча, под его взглядом хочется съежится. Все его движения похожи на движения хищника. И вроде бы это я его разоблачаю, а ощущение, что виновата сама.

Не знаю, зачем, но накинув одежду, в этот раз я иду его провожать. Наверно, хочу запечатлеть в памяти его уход. Чтобы осознать все наверняка. Чтобы осталось воспоминание, как я закрываю за ним дверь.

В прихожей Вадим оборачивается. А я застываю.

— Я действительно тебе соврал, Лиза. И был не в командировке. Я ездил с женщиной, потому что… — он делает паузу, я зажмуриваюсь. Вижу, что ему тяжело даются эти слова, но и мне плохо.

Открываю глаза и наталкиваюсь на темный взгляд.

— Потому что так было необходимо. Я должен был помочь ей. Возможно, это неправильно по отношению к тебе, однако со своей стороны я черту не переступил. Знай об этом. Но ты сама, сама Лиза не даешь мне шанса объяснить. И сейчас я не понимаю, нужно ли тебе какое-то объяснение. Возможно, нам действительно с тобой не по пути далее. Я пытался, Лиза. Пытался быть с тобой. Закрывать глаза на твое плохое настроение. И возможно, сам не проявил чуткости. Но в том, что сейчас происходит, не только моя вина. Хоть я ее и признаю.

Он уходит, захлопнув дверь, а у меня вдруг появляется ощущение, что я действительно сама все испортила. На душе паршиво.

Я тут же отгоняю мысли о самобичевании, и про это я тоже читала.

Вина появляется, потому что я цепляюсь за прошлое. Потому что, еще заподозрив измену, я начала что-то предпринимать. И подсознательно считаю, что если бы не делала какие-то шаги, и ничего бы не узнавала, не напирала на Вадима, и делала бы вид, что все хорошо, улыбалась, то и измены бы не было. Самообман.

В этом случае я просто бы о предательстве не узнала. А факт остался бы фактом.

Опираюсь на стену рядом и сползаю по ней вниз спиной, продолжая пялиться на входную дверь. Перед глазами вскоре все расплывается. Мысли, которые неслись с бешенной скоростью замедляются, превращаясь в одну вязкую массу.

Вот теперь он ушел.

Я сама его выгнала. Я смогла.

И пусть я чуть не совершила ошибку, но разум победил.

Закусываю губу до боли, меня начинает трясти так сильно, что я едва сдерживаюсь. Несколько слезинок скатываются, оставляя горячие следы на щеках. Я молодец. Я все правильно сделала.

Но как объяснить глупому сердцу, чтобы оно прекратило любить предателя?

Эти дни мне кажутся настоящим кошмаром.

Хотя я считала, что пик уже миновал. Когда поняла — Вадим меня обманывает.

Но нет. Это не так. После того, как закрыла за ним дверь, впервые появляется дурацкое чувство в груди — я сомневаюсь. Полное ощущение, что иду не туда. И если час назад была уверена в измене мужа, сейчас гложет чувство вины. Он мне показался искренним, когда говорил, что не изменял.

Лишь слова, что измены не было только с его стороны, не дают оправдать Вадима. А с чьей тогда была? Так была или нет? Еще и говорит, что не уверен, нужно ли мне что-то объяснять!

Даже понимая, что предатель с большой вероятностью лишь играл, заставляя сомневаться, впервые думаю, что быть может, действительно вижу ситуацию под другим углом.

Сомнения поедают, грызут. Тяжесть придавливает, и я снова в полном раздрае. В груди растет тревога, и укрепляется уверенность, что это я все испортила. Слышу, как скулю, едва осознавая, что эти звуки издаю сама. Всхлипываю и в отчаянии царапаю стены, а потом громко вслух ругаю себя, Вадима, а заодно и всех обманщиков на свете.